Гофман Эрнст Теодор Амадей краткая биография. Сказка «Щелкунчик и мышиный король»

25.07.2020

Вопрос №10. Творчество Э. Т. А. Гофмана.

Эрнст Теодор Амадей Гофман (1776, Кёнигсберг -1822, Берлин) - немецкий писатель, композитор, художник романтического направления. Первоначально Эрнст Теодор Вильгельм, но, как поклонник Моцарта, изменил имя. Гофман родился в семье прусского королевского адвоката, однако когда мальчику было три года, его родители разошлись, и он воспитывался в доме бабушки под влиянием своего дяди-юриста, человека умного и талантливого, склонного к фантастике и мистике. Гофман рано продемонстрировал способности к музыке и рисованию. Но, не без влияния дяди, Гофман выбрал себе путь юриспруденции, из которой всю свою последующую жизнь пытался вырваться и зарабатывать искусствами. Чувствуя отвращение к мещанским «чайным» обществам, Гофман проводил большую часть вечеров, а иногда и часть ночи, в винном погребке. Расстроив себе вином и бессонницей нервы, Гофман приходил домой и садился писать; ужасы, создаваемые его воображением, иногда приводили в страх его самого.

Своё мировоззрение Гофман проводит в длинном ряде бесподобных в своём роде фантастических повестей и сказок. В них он искусно смешивает чудесное всех веков и народов с личным вымыслом.

Гофман и романтизм. Как художник и мыслитель Гофман преемственно связан с иенскими романтиками, с их пониманием искусства как единственно возможного источника преобразования мира. Гофман развивает многие идеи Ф. Шлегеля и Новалиса, например учение об универсальности искусства, концепцию романтической иронии и синтеза искусств. Творчество Гофмана в развитии немецкого романтизма представляет собой этап более обостренного и трагического осмысления действительности, отказа от ряда иллюзий иенских романтиков, пересмотра соотношения между идеалом и действительностью. Герой Гофмана старается вырваться из оков окружающего его мира посредством иронии, но, понимая бессилие романтического противостояния реальной жизни, писатель сам посмеивается над своим героем. Романтическая ирония у Гофмана меняет свое направление, она, в отличие от иенцев, никогда не создает иллюзии абсолютной свободы. Гофман сосредоточивает пристальное внимание на личности художника, считая, что он более всех свободен от корыстных побуждений и мелочных забот.

В творчестве писателя выделяют два периода: 1809-1814, 1814-1822. И в раннем и в позднем периодах Гофмана привлекают приблизительно схожие проблемы: обезличивание человека, сочетание мечты и действительности в жизни человека. Над этим вопросом Гофман размышляет в своих ранних произведениях, таких как сказка «Золотой горшок». Во второй период к этим проблемам добавляются и проблемы социально-этические, например, в сказке «Крошка Цахес». Здесь Гофман обращается к проблеме несправедливого распределения благ материальных и духовных. В 1819 году был опубликован роман Житейские воззрения кота Мурра». Здесь возникает образ музыканта Иоганнеса Крейслера, прошедший с Гофманом через все его творчество. Вторым главным персонажем является образ кота Мурра – философа – обывателя, пародирующего тип романтического художника и человека вообще. Гофман использовал удивительно простой, в то же время основанный на романтическом восприятии мира прием, объединив, совершенно механически автобиографические записки ученого кота и отрывки биографии капельмейстера Иоганнеса Крейслера. Мир кота как бы раскрывает изнутри внедрение в него метущейся души художника. Повествование кота течет размеренно и последовательно, а отрывки из биографии Крейслера фиксируют лишь наиболее драматичные эпизоды его жизни. Противопоставление мировосприятий Мурра и Крейслера нужно писателю, чтобы сформулировать необходимость для человек выбора между материальным благополучием и духовным призванием каждой личности. Гофман утверждает в романе о том, что только «музыкантам» дано проникнуть в сущность вещей и явлений. Здесь ясно обозначается вторая проблема: в чем заключается основа зла, царящего в мире, кто в конечном счете несет ответственность за дисгармонию, изнутри разрывающую человеческое общество?

«Золотой горшок» (сказка новых времен). Проблема двоемирия и двуплановости сказалась в противопоставлении мира реального и фантастического и в соответствии с делением персонажей на две группы. Идея новеллы – воплощение царства фантастики в мире искусства.

«Крошка Цахес» - двоемирие. Идея – протест против несправедливых распределений духовных и материальных благ. В обществе властью наделяются ничтожества, а их ничтожество превращается в блеск.

Биография

Гофман родился в семье прусского королевского адвоката Кристофа Людвига Гофмана (1736-1797), однако когда мальчику было три года, его родители разошлись, и он воспитывался в доме бабушки по материнской линии под влиянием своего дяди-юриста, человека умного и талантливого, склонного к фантастике и мистике. Гофман рано продемонстрировал способности к музыке и рисованию. Но, не без влияния дяди, Гофман выбрал себе стезю юриспруденции, из которой всю свою последующую жизнь пытался вырваться и зарабатывать искусствами.

Герой Гофмана старается вырваться из оков окружающего его мира посредством иронии, но, понимая бессилие романтического противостояния реальной жизни, писатель сам посмеивается над своим героем. Романтическая ирония у Гофмана меняет свое направление, она, в отличие от йенцев, никогда не создает иллюзии абсолютной свободы. Гофман сосредоточивает пристальное внимание на личности художника, считая, что он более всех свободен от корыстных побуждений и мелочных забот.

Произведения

Сборник «Фантазии в манере Калло» (нем. Fantasiestücke in Callot"s Manier ), содержит
- Очерк «Жак Калло» (нем. Jaques Callot )
- Новелла «Кавалер Глюк» (нем. Ritter Gluck )
- «Крайслериана» (I) (нем. Kreisleriana )
- Новелла «Дон Жуан» (нем. Don Juan )
- «Известие о дальнейших судьбах собаки Берганца» (нем. Nachricht von den neuesten Schicksalen des Hundes Berganza )
- «Магнетизер» (нем. Der Magnetiseur )
- Повесть «Золотой горшок » (нем. Der goldene Topf )
- «Приключение в новогоднюю ночь» (нем. Die Abenteuer der Silvesternacht )
- «Крейслериана» (II) (нем. Kreisleriana )
«Принцесса Бландина» (1814) (нем. Prinzessin Blandina )
Роман «Эликсиры сатаны » (нем. Die Elixiere des Teufels )
Сказка «Щелкунчик и мышиный король » (нем. Nußknacker und Mausekönig )
Сборник «Ночные этюды» (нем. Nachtstücke ), содержит
- «Песочный Человек» (нем. Der Sandmann )
- «Обет» (нем. Das Gelübde )
- «Игнац Деннер» (нем. Ignaz Denner )
- «Церковь иезуитов» (нем. Die Jesuiterkirche in G. )
- «Майорат» (нем. Das Majorat )
- «Пустой дом» (нем. Das öde Haus )
- «Санктус» (нем. Das Sanctus )
- «Каменное сердце» (нем. Das steinerne Herz )
Новелла «Необыкновенные страдания директора театра» (нем. Seltsame Leiden eines Theater-Direktors )
Повесть «Крошка Цахес, по прозванию Циннобер » (нем. Klein Zaches, genannt Zinnober )
«Счастье игрока» (нем. Spielerglück )
Сборник «Серапионовы братья» (нем. Die Serapionsbrüder ), содержит
- «Фалунские рудники» ((нем. Die Bergwerke zu Falun )
- «Дож и догаресса» ((нем. Doge und Dogaresse )
- «Мастер Мартин-Бочар и его подмастерья» (нем. Meister Martin der Küfner und seine Gesellen )
- Новелла «Мадемуазель де Скюдери» (нем. Das Fräulein von Scudéry )
«Принцесса Брамбилла» (1820) (нем. Prinzessin Brambilla )
Роман «Житейские воззрения кота Мурра » (нем. Lebensansichten des Katers Murr )
«Ошибки» (нем. Die Irrungen )
«Тайны» (нем. Die Geheimnisse )
«Двойники» (нем. Die Doppeltgänger )
Роман «Повелитель блох» (нем. Meister Floh )
Новелла «Угловое окно» (нем. Des Vetters Eckfenster )
«Зловещий гость» (нем. Der unheimliche Gast )

Опера «Ундина» ().

Библиография

Теодор Гофман. Собрание сочинений в восьми томах. - С.-Петербург: «Типография братьев Пантелеевых», 1896 - 1899 гг..
Э. Т. А. Гофман. Музыкальные новеллы. - Москва.: «Всемирная литература», 1922 г..
Э. Т. А. Гофман. Собрание сочинений в семи томах. - Москва.: «Издательское Товарищество "Недра"», 1929 г.. (под общей редакцией П.С.Когана. С портретом автора. Перевод с немецкого под редакцией З.А.Вершининой)
Гофман. Избранные произведения в трех томах.. - Москва.: «Государственное издательство художественной литературы», 1962 г.
Э.Т.А. Гофман. Крейслериана. Житейские воззрения кота Мурра. Дневники.. - Москва.: «Наука», 1972 г.
Гофман. Собрание сочинений в шести томах.. - Москва.: «Художественная литература», 1991-2000.
Э.Т.А. Гофман. Эликсиры сатаны.. - Москва.: «Республика», 1992г. - ISBN 5-250-02103-4
Э.Т.А. Гофман. Крошка Цахес, по прозванию Циннобер. - Москва.: «Радуга», 2002 г.. - ISBN 5-05-005439-7

Балеты по произведениям Э. Т. А. Гофмана

Балет П. И. Чайковского «Щелкунчик » (первая постановка в 1892 году).
Коппелия (Коппелия, или Красавица с голубыми глазами, фр. Coppélia) - комический балет французского композитора Лео Делиба . Либретто написано по новелле Э. Гофмана «Песочный человек» Ш. Нюитером (Charles Nuitter) и балетмейстером спектакля А. Сен-Леоном).
Балет С. М. Слонимского «Волшебный орех» (первая постановка в 2005 году).

Экранизации

Орех Кракатук, - фильм Леонида Квинихидзе
Щелкунчик и мышиный король (мультфильм) , 1999 год
Щелкунчик и Крысиный Король (фильм в формате 3D), 2010 год

В астрономии

В честь героини произведения Гофмана «Принцесса Брамбилла» назван астероид (640) Брамбилла (англ.) русск. , открытый в 1907 году.

Гофман в своем имени Эрнест Теодор Вильгельм изменил последнюю часть на Амадей в честь любимого композитора Моцарта .
Гофман является одним из писателей, повлиявших на творчество Э. А. По , Г. Ф. Лавкрафта , а также М. М. Шемякина . Оказал влияние на творчество российского рок-музыканта, лидера групп Агата Кристи и Глеб Самойлоff & the Matrixx Глеба Самойлова .

Примечания

Литература

Берковский Н. Я. Предисловие.//Гофман Э. Т. А. Новеллы и повести. Л.,1936.
Берковский Н. Я. Романтизм в Германии. Л., 1973.
Ботникова А. Б. Э.Т.А.Гофман и русская литература. Воронеж, 1977.
Ветчинов К. М. Похождения Гофмана - следователя полиции, государственного советника, композитора, художника и писателя. Пущино, 2009.
Карельский А. В. Эрнст Теодор Амадей Гофман // Э. Т. А. Гофман. Собр. Соч.: В 6 т. Т. 1. М.: Худ. лит-ра, 1991.
Миримский И. В. Гофман // История немецкой литературы. Т. 3. М.: Наука, 1966.
Тураев С. В. Гофман // История всемирной литературы. Т. 6. М.: Наука, 1989.
Русский круг Гофмана (составитель Н. И. Лопатина при участии Д. В. Фомина, отв. редактор Ю. Г. Фридштейн). - М.: Центр книги ВГБИЛ им М. И. Рудомино, 2009-672 с: ил.
Художественный мир Э. Т. А. Гофмана. М., 1982.
Э. Т. А. Гофман. Жизнь и творчество. Письма, высказывания, документы / Пер. с нем. Составл. К. Гюнцеля.. - М .: Радуга, 1987. - 464 с.

(нем. Ernst Theodor Amadeus Hoffmann ) — крупнейший представитель немецкого романтизма.

Еще в молодости он был захвачен чтением Шекспира (в переводе А. В. Шлегеля), многие фразы знал наизусть. Известно, например, что среди любимых произведений Гофмана была комедия У. Шекспира «Как вам это понравится» . Интенсивное чтение Шекспира приходится на 1795 г. Интересно, что это одновременно и период столь же интенсивного знакомства с произведениями Ж. Ж. Руссо, Л. Стерна, с только что вышедшим и наделавшим много шума романом «Гений» (1791-1795) немецкого предромантика Карла Гроссе (1768-1847), представленном в виде мистификации — как мемуары некоего испанского маркиза, авантюризм которого носит его по миру, ввергает в сети тайного братства, решившего установить новый миропорядок (роман повлиял на М. Шелли, а Джейн Остин справедливо увидела в нем общность с готическими романами предромантической писательницы Э. Рэдклиф — «Удольфские тайны» и «Итальянец»). Такое обрамление Шекспира в круге авторов, одновременно с его творчеством читаемым Гофманом, не могло не сказаться на «образе Шекспира» в культурном тезаурусе немецкого романтика.

В произведениях Гофмана присутствуют черты шекспиризации прежде всего в форме цитирования трагедий и комедий, упоминания действующих лиц и т. д. Но обращает на себя внимание, что у Гофмана шекспиризация носит нередко иронический, комический характер.

Самый яркий пример — шекспировские реминисценции (вполне в духе немецкой романтической шекспиризации) в романе Гофмана «Житейские воззрения кота Мурра», составляющем как вершину, так и итог творчества великого писателя. В романе упоминается эльф Пэк из «Сна в летнюю ночь» , Просперо и Ариэль из «Бури» , Селия и Оселок из комедии «Как вам это понравится» (приводится цитата из этого произведения: «...вздыхавшие, как печь», упоминается монолог Оселка о семи способах опровержения лжи), вольно цитируются слова из монолога Джульетты («Ромео и Джульетта» , IV, 3). Чаще всего текст соотносится с «Гамлетом» : помимо упоминания Горацио, в романе есть несколько цитат из шекспировской трагедии, но почти все они перефразированы, так как вложены в уста кота Мурра: «О аппетит, имя тебе — Кот!» — перефразированы слова Гамлета: «О непостоянство, имя твое — женщина!»; «...поднятая для удара палка, как говорится в известной трагедии, точно замерла в воздухе...» — говорит кот Мурр, отсылая читателя к «Гамлету» (II, 2); «О рать небес! Земля!..» — Мурр говорит словами Гамлета после встречи с Призраком отца (I, 3); «...где ж теперь твои веселые прыжки? Где ж твоя резвость, твоя жизнерадостность, твое ясное радостное “мяу”, увеселявшее все сердца?» — пародия на монолог Гамлета над черепом Йорика (V, 1): «Где теперь твои шутки? Твои песни? Твои вспышки веселья, от которых всякий раз хохотал весь стол?» и т. д. Итак, носителем шекспиризации в романе становится кот Мурр, воплощающий не романтический мир крейслерианы, а мир филистеров. Такая антишекспировская направленность шекспиризации заставляет вспомнить об антишекспиризме английского романтика Байрона .

Возникает культурный парадокс: если очевидно, что культ Шекспира и шекспиризация связаны в литературе XVIII-XIX вв. с предромантиками и романтиками, то и антишекспиризм тоже связан с романтизмом, причем, как показывает случай Байрона , с английским романтизмом, а как показывает случай с Гофманом, и с романтизмом немецким.

Это заставляет основательно вглядеться в личность и этапы творчества великого немецкого писателя.

Начало творческого пути. Гофман в своей биографии воплощает противоречия романтической личности, вынужденной жить в чуждом ей обывательском мире. От природы он был гениально одарен. Его величайшей страстью была музыка, не случайно он заменил свое третье имя Вильгельм, данное ему родителями, на второе имя Вольфганга Амадея Моцарта. Гофман написал первую немецкую романтическую оперу «Ундина» (1814, пост. 1816). Он был замечательным художником и великим писателем. Но родился Гофман в чопорном и скучном Кёнигсберге в чиновничьей семье, там же учился на юридическом факультете университета, затем был на государственной службе в различных городах, выполняя чиновничьи функции. Нашествие французов, заставшее Гофмана в Варшаве (1806), лишило его работы и заработка. Гофман решает посвятить себя искусству, служит дирижером, дает уроки музыки, пишет музыкальные рецензии. После поражения Наполеона Гофман с 1814 г. снова на государственной службе в Берлине.

Образ Крейслера. Этот переходящий из произведения в произведение романтический персонаж, наиболее близкий автору, его alter ego, впервые появляется в очерке-новелле «Музыкальные страдания капельмейстера Иоганнеса Крейслера» (1810), одном из первых литературных произведений Гофмана. Автор ведет игру с читателем, придумывая неожиданные композиционные ходы. Текст — это якобы записки музыканта Крейслера на издании нот вариаций И. С. Баха. Он делает заметки о прошедшем вечере в доме тайного советника Редерлейна, где он принужден аккомпанировать бездарным дочерям советника Нанетте и Мари. Гофман прибегает к иронии: «…Фрейлейн Нанетта кое-чего достигла: мелодию, слышанную всего раз десять в театре и затем не более десяти раз повторенную на фортепиано, она в состоянии спеть так, что сразу можно догадаться, что это такое». Затем — еще большее испытание для Крейслера: поет советница Эберштейн. Потом гости начинают петь хором — а рядом идет игра в карты. Гофман так передает этот эпизод в тексте: «Я любила — сорок восемь — беззаботно — пас — я не знала — вист — мук любви — козырь». Крейслера просят сыграть фантазии, и он играет 30 вариаций Баха, все более увлекаясь гениальной музыкой и не замечая, как все гости разбегаются, его слушает лишь шестнадцатилетний лакей Готлиб. В очерке появляется характерное для Гофмана разделение людей на музыкантов (творческие натуры, которым доступен идеал) и немузыкантов («просто хороших людей») — обывателей, филистеров. Уже в этой новелле Гофман пользуется характерным для его последующего творчества приемом: показом событий с двух (противоположных) точек зрения: Крейслер видит в гостях, занимающихся музицированием, обывателей, в то время как они видят в Крейслере занудного чудака.

В 1814 г. вышел первый том сборника «Фантазии в манере Калло», в который, помимо новелл («Кавалер Глюк», «Дон Жуан»), Гофман включил цикл «Крейслериана», состоящий из шести очерков-новелл, в четвертом томе (1815) появляется еще семь произведений этого цикла (в 1819 г. Гофман переиздал сборник, сгруппировав его материал в два тома, вторая половина «Крейслерианы» вошла во второй том). Романтические очерки-новеллы (в том числе и «Музыкальные страдания…», вошедшие в цикл) здесь соседствуют с сатирическими очерками («Совершенный машинист»), музыкально-критическими заметками («Крайне бессвязные мысли») и т. д. Крейслер выступает как лирический герой, во многом автобиографический, часто нельзя отличить его от автора. Окружающие считают, что он сошел с ума (о чем сообщается в предисловии, где говорится о его исчезновении).

Гофман владеет всем спектром комического от юмора, иронии до сарказма. Комическое соединяется у него с гротеском, непревзойденным мастером которого он был. Так, в новелле «Сведения об одном образованном молодом человеке» читаем: «Сердце умиляется, когда видишь, как широко распространяется у нас культура». Вполне просветительская фраза, комический эффект связан с тем, что она встречается в письме Мило, образованной обезьяны, к подруге — обезьяне Пипи, живущей в Северной Америке. Мило научился говорить, писать, играть на фортепиано, и он теперь ничем не отличается от людей.

Еще более показательна для романтизма Гофмана новелла «Враг музыки». Герой новеллы, молодой человек, по-настоящему талантлив, понимает музыку — и именно поэтому слывет «врагом музыки». О нем ходят анекдоты. Во время исполнения бездарной оперы сосед ему сказал: «Какое прекрасное место!» — «Да, место хорошее, хотя немного сквозит», — ответил он. Молодой человек высоко ценит музыку живущего рядом Крейслера, которого «достаточно ославили за его чудачества». Снова использован прием противопоставления двух точек зрения на одни и те же факты.

«Золотой горшок». В третий том «Фантазий» (1814) Гофман включил повесть-сказку «Золотой горшок», которую он считал своим лучшим произведением. Романтическое двоемирие выступает в произведении как соединение двух планов повествования — реального и фантастического, при этом за душу героя, студента Ансельма, вступают в битву сверхъестественные силы, добрые (дух Саламандр, в обыденной жизни архивариус Линдгорст) и злые (ведьма, она же старуха-торговка яблоками и гадалка фрау Рауэрин). Студент оставляет жизнерадостную Веронику и соединяется с зеленой змейкой — прекрасной дочерью Саламандра Серпентиной, получая от чародея Золотой горшок (это символ, подобный голубому цветку Новалиса: в момент обручения Ансельм должен увидеть, как из горшка прорастает огненная лилия, должен понять ее язык и познать все, что открыто бесплотным духам). Ансельм исчезает из Дрездена, судя по всему, он нашел свое счастье в Атлантиде, соединившись с Серпентиной. Вероника же утешилась в браке с надворным советником Геербрандом. Гротеск и ирония Гофмана в повести-сказке распространяются на описание обоих миров, реального и фантастического, и на всех персонажей. Одно из следствий развития фольклорной сказочной проницаемости пространства писателем-романтиком — способность героев одновременно пребывать в обоих мирах, совершая разные действия (так, Ансельм одновременно заключен Саламандром в стеклянную банку за временное предпочтение Вероники Серпентине и стоит на мосту, смотря на свое отражение в реке). Это своего рода прием, обратный двойничеству и дополняющий его. И опять использовано противопоставление двух точек зрения. Характерный пример: Ансельм обнимает бузину (в его мечтах это Серпентина), а проходящие мимо думают, что он сошел с ума. Но и сам Ансельм думает, что всего лишь рассыпал яблоки старухи-торговки, а она видит в них своих детей, которых он безжалостно топчет. Так возникает целая система приемов удвоения, передающая идею романтического двоемирия.

Другие произведения. Среди произведений Гофмана — роман «Эликсиры дьявола» (1815-1816), повести-сказки «Крошка Цахес по прозванию Циннобер» (1819), «Повелитель блох» (1822), сборники «Ночные рассказы» (т. 1-2, 1817), «Серапионовы братья» (т. 1-4, 1819-1821), «Последние рассказы» (оп. 1825), ставшая особенно известной благодаря балету П. И. Чайковского (1892) сказка «Щелкунчик, или Мышиный король».

«Житейские воззрения кота Мурра». Последний, неоконченный роман Гофмана «Житейские воззрения кота Мурра, вкупе с фрагментами биографии капельмейстера Иоганнеса Крейслера, случайно уцелевшими в макулатурных листах» (1820-1822) — итог писательской деятельности Гофмана, одно из наиболее глубоких его созданий. Композиция романа, настолько оригинальная, что трудно во всей предшествующей литературе найти хотя бы отдаленный ее аналог. В «Предисловии издателя» автор вступает с читателем в игру, представляя роман как рукопись, написанную котом. Так как рукопись была подготовлена к печати крайне небрежно, в ней попадаются фрагменты другой рукописи, листы из которой кот использовал «частью для подкладки, частью для просушки страниц». Эта вторая рукопись (фрагменты биографии гениального музыканта Иоганнеса Крейслера) вклинивается в текст «немузыканта» кота Мурра, создавая контрапункт, отражая разделенность идеала и действительности. Таким образом, Гофман использует в литературе монтаж, причем в той его разновидности, которую в 1917 г. открыл для кинематографа режиссер Л. В. Кулешов (в известной мере случайно) и который получил название «эффект Кулешова» (фрагменты двух пленок с совершенно различными, не имеющими отношение друг к другу сюжетами, будучи склеенными попеременно, создают новую историю, в которой они оказываются связанными за счет зрительских ассоциаций). Издатель приводит также замеченные опечатки (вместо «слава» надо читать «слеза», вместо «крысы» — «крыши», вместо «чувствую» — «чествую», вместо «погубленный» — «возлюбленный», вместо «мух» — «духов», вместо «бессмысленное» — «глубокомысленное», вместо «ценность» — «леность» и т. д.). Это юмористическое замечание на самом деле имеет глубокий смысл: Гофман, почти на столетие раньше З. Фрейда с его «Психопатологией обыденной жизни», подчеркивает, что опечатки не бывают случайными, в них бессознательно проявляется истинное содержание мыслей человека.

Игра с читателем продолжается: после «Введения автора», где кот Мурр скромно просит читателей о снисхождении к начинающему писателю, помещено «Предисловие автора (не предназначенное для печати)»: «С уверенностью и спокойствием, свойственными подлинному гению, передаю я миру свою биографию, чтобы все увидели, какими путями коты достигают величия, чтобы все узнали, каковы мои совершенства, полюбили, оценили меня, восхищались мной и даже благоговели предо мной», — сообщает Мурр о своих истинных намерениях и грозит познакомить усомнившегося в его достоинствах читателя со своими когтями. Далее следуют вперемежку две истории: кота Мурра (о рождении, спасении маэстро Абрагамом, похождениях, обучении чтению и письму, посещением высшего света собак, где его, однако, презирают, обретением нового хозяина в лице Крейслера) и Иоганнеса Крейслера, излагаемая лишь фрагментарно (о противостоянии музыканта, влюбленного в Юлию, дочь бывшей любовницы князя Иринея советницы Бенсон, и княжеского двора, разрушающем его счастье и приводящем на грань отчаяния). В послесловии сообщается о гибели кота Мурра, история Крейслера осталась незаконченной.

«Угловое окно». В последней новелле Гофмана, «Угловое окно», представлен его подход к творчеству. «Бедный кузен», который не может двигаться, сидит у окна и, отталкиваясь от того, что видит, сочиняет истории, причем один факт может вызвать два совершенно различных толкования. В этом утверждении абсолютной свободы фантазирования при реальной несвободе — ключ к творческому методу Гофмана.

Лит. : Берковский Н. Л. Романтизм в Германии. Л. : Худ. лит-ра, 1973; Карельский А. В. Эрнст Теодор Амадей Гофман // Гофман Э. Т. А. Собр. соч. : В 6 т. Т. 1. М. : Худ. лит-ра, 1991; Луков Вл. А. История литературы: Зарубежная литература от истоков до наших дней / 6-е изд. М. : Академия, 2009.

Эрнст Теодор Амадей Гофман родился 24 января 1776 года Кёнигсберге, умер 25 июня в Берлине в 1822 году. Первоначально носил имя Эрнст Теодор Вильгельм, но, будучи поклонником Моцарта, изменил имя в 1805 г. Кроме этого, великий Гофман, как композитор, работал под псевдонимом Иоганн Крейслер (Johannes Kreisler).

В Кёнисгберге Гофман прожил двадцать лет, получил университетское образование, начинал свои первые робкие шаги в живописи, музыке, литературе. Гофману еще не было и двадцати лет, когда он полюбил Доротею Хатт, которую он обучал музыке и которая была замужней дамой, почти на десять лет старше его. В глазах обывателей Кёнигсберга это была скандальная история. Собственно, эта мещанская публика и заставила юношу покинуть город. В одной из новелл, включенных в его «Ночные пьесы», которая называлась «Майорат» и была написана в 1816-17 годах, где действие, связанное со смертью и привидениями, происходит на соседнем берегу Балтийского моря, воссоздал Гофман образ своей любимой и историю своей юношеской любви, скрыв правду за художественным вымыслом. Образы, навеянные воспоминаниями о прошедших в Кёнигсберге детстве и юности, воскресают также в его «Враге музыки», который был написан в 1814 году и высмеивал доморощенный «центр виртуозов» (из крейслерианы в «Фантастических пьесах в манере Калло»), а также в истории жизни капельмейстера Крейслера, описанной в главном произведении Гофмана – «Житейские воззрения кота Мурра» (1819-1821). В 1796 году Гофман покинул Кёнигсберг, и лишь однажды вернулся в этот город для последней встречи с ним в 1804 году. Тогда же он получил известие о смерти Доры Хатт.

Биография

Родился Гофман в семье прусского королевского адвоката Кристофа Людвига Гофмана (1736-1797). Его отец был способным адвокатом, человеком мечтающим и увлекающимся. Мать, Ловиза Альбертина Дерфер, по характеру – полная противоположность своему супругу. Когда мальчику было три года, его родители разошлись. С этого времени Эрнст воспитывался в доме бабушки по материнской линии Ловизы Софи Дерфер под влиянием своего дяди-юриста, а отец через четыре года перевелся в Инстербург.

Дом Дерферов – это собрание характеров, которые так или иначе помогли духовно сформироваться будущему писателю. Бабушка была неизменно добра, Эрнст всегда искренне почитал ее. Мать Гофмана с годами все более замыкалась в себе и потихоньку старела, болезнь и душевные муки отвратили ее от мира сего. 13 марта 1797 года она скончалась от апоплексического удара.

Пожалуй, самым близким человеком, которому Гофман поверял свои тайны, была его тетушка Иоганна Софи Дерфер. Остроумная, общительная и веселая, она была другом и единомышленником своему племяннику. Гофман будет с благодарностью вспоминать ее как своего ангела-хранителя.

Нужно сказать и о дяде Гофмана Отто Вильгельме Дерфере. Он вел размеренный образ жизни, любил во всем ясность и порядок. С помощью дяди Гофман сближается с ректором реформатской школы Стефаном Ванновским, который открыл в нем несомненные художественные задатки; занятия музыкой с кантором и соборным органистом Христианом Подбельским, уроки у художника Земана также были организованы дядей Отто.

В 17 лет Гофман встречает ту, которая покоряет его сердце. Это очаровательная молодая женщина Дора Хатт, жена виноторговца, вдвое старше ее. Она берет уроки музыки у Гофмана, студента кёнигсбергского университета. Любовь к Доре Хатт была долгой, трепетной и трагичной для Гофмана. Как ни скрывали Гофман и Дорат Хатт свою любовь, слухи об их «скандальной» связи поползли по домам дерферовских знакомых и спустя какое-то время стали предметом широкого обсуждения среди кёнигсбергских обывателей.

22 июля 1795 года Гофман успешно сдает первый экзамен по юриспруденции и становится судебным следователем при кёнигсбергском окружном управлении. В это время он много читает Шекспира, Стерна, Жан Поля, Руссо. Сочиняет музыку, с удовольствием рисует, пишет романы «Корнаро, мемуары графа Юлиуса фон С.» и «Таинственный». К сожалению, эти романы до нас не дошли.

Из-за отношений с Дорой Хатт отношение пуританствующих кёнигсбергских обывателей к Гофману сильно изменилось. Жить стало трудно. В доме Дерферов на семейном совете решено было послать Гофмана в силезский город Глогау, к дяде Иоганну Людвигу, который занимал там пост советника верховного суда. Родственники думали, что время и расстояние излечат душевные раны молодого человека. А он сам между тем писал своему другу: «…Потерять ее – мысль эта пригибает меня к земле; сомневаюсь, что в горах Силезии буду дышать вольнее! Что еще способно удержать меня в этом городе, где я заперт в четырех стенах и где со святой простотой пытаются втиснуть дух мой в догматы предрассудков. Ах, дорогой друг, перечень всех мерзостей, ежедневно напоминающих мне о гнусном моем положении, займет весь лист. Молния какого разгневанного божества швырнула меня в круг этих людей! Мне не дают ни часу побыть одному. Со смертью матушки все стало в десять раз нелепее, и до полуночи меня истязают длиннейшими нравоучениями. Предпринять что-либо разумное я в не силах…»

В июне 1796 года Гофман отправляется в Глогау. До 1807 года он работал на государственной службе в разных чинах, в свободное время занимаясь музыкой и рисованием. Но попытки зарабатывать на жизнь искусством не увенчались успехом. Лишь после 1813 года дела его пошли лучше после получения небольшого наследства. Место капельмейстера в Дрездене ненадолго удовлетворило его профессиональные амбиции. После 1815 г. он потерял это место и вынужден был снова поступить на госслужбу, уже в Берлине. Однако новое место давало и заработок, и оставляло много времени для творчества.

Свое мировоззрение Гофман выражает в длинном ряде бесподобных в своем роде фантастических повестей и сказок. В них он искусно смешивает чудесное всех веков и народов с личным вымыслом, то мрачно-болезненным, то грациозно-веселым и насмешливым.

В свою пору немецкая критика была не очень высокого мнения о Гофмане, там предпочитали романтизм, глубокомысленный и серьезный, без примеси сарказма и сатиры. Гораздо популярнее Гофман был в других странах Европы и в Северной Америке. В России Белинский назвал его «одним из величайших немецких поэтов, живописцем внутреннего мира», а Достоевский перечитал всего Гофмана по-русски и на языке оригинала.

Умер Гофман в Берлине 25 июня 1822 года в возрасте 46 лет. Похоронен на Иерусалимском кладбище Берлина в районе Кройцберг.

Гофман и Кёнигсберг

Гофман родился в Кёнигсберге в доме №25 по Фрацёзише Штрассе (сейчас ул. Шевченко). На чуть возвышающейся площадке перед газоном у Нижнего Замкового пруда, примерно там, где стоял когда-то этот дом, калининградцы поставили в память о писателе камень-валун с надписью «Здесь жил в доме №25 Э.Т.А. Гофман (родился в 1776, умер в 1822)».

После развода родителей Гофман переехал в доме бабушки и дяди по материнской линии, который находился где-то вблизи современного калининградского эстакадного моста. В этом доме он прожил до 1796 года.

Осенью 1782 г., в возрасте шести с половиной лет, Гофман был принят в Бургшуле (латинская реформатская школа). Ректором был Стефан Ванновский, оказавший влияние на эстетические вкусы Э.Т.А. В течение двух веков школа несколько раз переезжала и в итоге преобразовалась в гимназию №1 на улице Кропоткина.

В шестнадцать с половиной лет Гофман поступил на юридический факультет Кёнигсбергского университета Альбертина. Его здание находилось в северо-восточной части острова Кнайпхоф, рядом с Кафедральным собором. Кафедральный собор входил в комплекс зданий Альбертины. В нем преподавал Иммануил Кант, правда, Гофман его лекции, ни разу не посетил.

В 1796 году из-за любовной связи с замужней Дорой Хатт, о чем стало известно обывателям Кёнигсберга, Гофману пришлось покинуть Кёнигсберг. Впоследствии он приезжал сюда, но навсегда не вернулся, хотя его и приглашали. Так, 22 февраля 1814 года в Лейпциг, где он в это время жил и работал в оперной труппе Иозефа Секонды, пришло письмо с предложением занять место музыкального директора театра. Предложения Гофман не принял.

В последний раз Гофман приехал в Кёнигсберг 24 января 1804 года, в день своего рождения. Ему было уже двадцать восемь лет, он был женат, жил и служил в Плоцке, куда его сослали из Познани за распространение карикатур на знатных людей города. Женился Гофман в Познани на польке Михалине Рорер-Тшциньской, дочери городского писаря.

По приезде в Кёнигсберг Гофман останавливается у дяди Отто. Каждый вечер бывает в театре. Слушает оперы В. Мюллера, К. Диттерсдорфа, Э.Н. Мегюля, арии из опер Моцарта; смотрит спектакли по пьесам Ф. Шиллера и А. Коцебу.

13 февраля 1804 года Гофман сделал запись в дневнике: «– Происшествие! – нет, не происшествие, – событие – важное для ума и сердца – возвышает сегодняшний день над его унылыми старшими братьями. – Молодая цветущая девушка, прекрасная, как Магдалина Корреджо, – с фигурой грации Анжелики Кауфман, предстала вечером передо мной! – это была Мальхен Хатт…»

Да, это была дочь его возлюбленной Доры Хатт, с которой он порвал все отношения шесть лет назад. К тому времени Дора уже, к сожалению, умерла. Встреча Гофмана с Мальхен Хатт произошла в доме Отто Дерфера 13 февраля 1804 года. А накануне умер Иммануил Кант, и, конечно, дядюшка Гофмана рассказывает о похоронах философа.

15 февраля 1804 года Гофман навсегда покидает Кёнигсберг. Он живет в Варшаве, Берлине, Бамберге, Лейпциге, Дрездене. Плодотворно работает в театрах (сочиняет музыку к спектаклям, режиссирует, пишет декорации, заведует репертуаром), пишет и издает «Фантазии в манере Калло», «Ночные рассказы», «Серапионовы братья», «Эликсир сатаны», «Житейские воззрения кота Мурра».

Умер Гофман в Берлине. Надпись на памятнике гласит:

«Э.Т.А. Гофман род. в Кёнигсберге в Пруссии 24 января 1776 года. Умер в Берлине 25 июня 1822 года. Советник апелляционного суда отличился как юрист как поэт как композитор как художник. От его друзей».

Новелла «Майорат» (1817)

«Недалеко от берега Балтийского моря стоит родовой замок баронов фон Р., названный Р …ситтен. Его окрестности суровы и пустынны, лишь кое-где на бездонных зыбучих песках растут одинокие былинки, и вместо парка, который обыкновенно украшает замок, к голым стенам господского дома с береговой стороны примыкает тощий сосновый лес, чей вечно сумрачный убор печалит пестрый наряд весны и где вместо радостного ликования пробудившихся к новому веселию птичек раздается лишь ужасающее карканье воронов, пронзительные крики чаек, предвестниц бури».

Теодор (от лица которого ведется повествование), приехавший в замок Росситтен со своим дедом из К., в первую же ночь своего пребывания здесь испытывает сильнейшее потрясение. В полночь, когда он остается в зале один, «…вдруг кто-то тихо и медленно, мерными шагами проходит через залу, и вздыхает, и стонет, и в этом вздохе, в этом стоне заключено глубочайшее человеческое страдание, безутешная скорбь». И дальше, вспоминая свою встречу с призраком, молодой человек так описывает свое состояние: «…кровь стынет в моих жилах, холодный пот выступает на лбу; оцепенев, сижу я в креслах, не в силах подняться и еще менее того вскрикнуть». Чувства Теодора понять можно, труднее понять и объяснить с точки зрения «здравого смысла» все те загадочные события, которые случаются в замке. Это и астрологические занятия старого барона, и смерть его сына Вольфганга, и поступки Даниеля, и, наконец, смерть прекрасной Серафины. Автор держит читателя в напряжении до конца новеллы, когда стряпчий Ф. открывает Теодору загадки майората.

В этой новелле Гофман во многом преодолевает художественные стереотипы ранних романтиков. Так, в отличие от них, он структурирует не единый интроспективный мир (мир, порожденный сознанием героя), а два: внезамковый и замковый. Первый из них – это мир казуальный; в нем господствуют закон и причинно-следственные отношения. Он физически завершен, закончен. Есть города К., Вена, есть Курляндия, Швейцария. Все обыденно и понятно, и этот мир определяется как данность, как нечто, существующее независимо от чьей-либо воли и обстоятельств.

Замковый мир – это мир тайны, загадок, с необычным течением жизни и судеб людей, он являет собой своеобразный центр физической незавершенности. Даже род барона Родериха фон Р. обрывается, не получив продолжения.

Жизнь разных миров имеет общие точки соприкосновения, однако сознания героев этих миров развиваются параллельно и одновременно совмещаются. Художественный парадокс такого совмещения сознаний состоит в том, что Гофман создает своеобразное экспериментальное поле диалога сознаний, несущих в себе в конечном счете спор между традиционным логико-понятийным стилем мышления и критически осмысленным Гофманом – романтическим. Так он показывает сложность и многомерность внутреннего мира человека, полилогичность его сознания.

Новелла «Майорат», помимо литературного, конечно же, вызывает и научный интерес, так как, помимо вымышленной истории о замке баронов Р., содержит скрупулезно воспроизведенную реальную обстановку в поселке Росситтен в конце XVIII века.

Замок Росситтен был возведен в 1372 г. в одноименном поселке (сегодня – пос. Рыбачий) на берегу Куршского залива. Замок не обладал собственным конвентом, или «советом рыцарей», и подчинялся комтурии Кёнигсберга. Его функция заключалась в осуществлении контроля над проходившей по косе дороге, по которой то и дело мчались лихие куршские всадники. Кроме того, замок Росситтен и его сосед через залив замок Винденбург служили для тевтонских рыцарей местом ночлега в тех случаях, когда они производили обычные в XIV веке набеги на Литву.

Замок использовался и в мирных целях. После 1379 года здесь содержали 30 лошадей. Замковой администрацией контролировалась ловля рыбы в заливе и море: надзором за рыболовством занимался фишмайстер. В 1404 г. при замке стал действовать кирпичный завод, продукцию которого поставляли в активно строящиеся в то время Мемельбург и Кёнигсберг.

После установления в 1422 г. мира с литовцами жизнь на косе входит в мирную колею. Орденские власти интенсивно развивают политику заселения косы немецкими, литовскими и, в основном, куршскими (из Курземе/Лифляндии) колонистами. И все же основным населением поселка Росситтен стали переселенцы из Германии. Посад рядом с замком, где они первоначально селились, и стал ядром позднейшего поселка Росситтен.

С наступлением мира Росситтенская крепость потеряла свое военное значение. Постепенно строения замка ветшали; воды залива размывали замковую гору, на которой он стоял. Если в списке фортификационных укреплений Пруссии, в 1525 г. представленном последнему Великому Магистру Альбрехту Бранденбургскому, замок еще упоминается как одна из самых маленьких, но пригодных для использования крепостей, то в 1595 г. уже отмечены серьезные разрушения, традиционно связываемые с процессами размыва под действием вод Куршского залива. В 1605 г. упомянута замковая капелла. Несмотря на отсутствие действий по поддержанию строений замка в порядке, еще в 1748 г. упоминались сохранявшиеся здесь остатки сводчатых помещений и подвалы. О груде камней, оставшихся на месте прежней крепости, люди, жившие в Росситтен, сложили миф о братьях-великанах (подобные балтские по своему происхождению легенды распространены в Восточной Европе на широких пространствах между Балтикой и верхним течением реки Оки).

Музеи Гофмана

Известно о трех музеях Э.Т.А. Гофмана в мире. Один из них недавно открылся в Калининграде, второй расположен в городе Бамберге (Германия), а третий – в г. Светлогорске, прямо рядом с гостиницей «У Домика Гофмана», той, что в переулке сказочника.

Музей Гофману в Калининграде был открыт в 2009 году в здании бывшего кинотеатра «Ленинград». Кинотеатр функционировал до 1997 г., сейчас в этом здании располагается районная музыкальная школа имени Гофмана.

Переулок Э.Т.А. Гофмана появился на карте Светлогорска в 2005 году, после активного обсуждения этого вопроса депутатами и жителями города на страницах местных газет. В переулке создан своеобразный музей, посвященный Гофману и Калининграду-Кёнигсбергу. Здесь находится гостиница «Дом сказочника» («Hoffmann Hause»). Туристы могут осмотреть экспозицию под открытым небом – макет средневекового Кёнигсберга, скульптуры героев гофмановских новелл. В здании отеля находится выставка, посвященная жизни и творчеству Гофмана, и небольшая картинная галерея из работ, созданных художниками на международных пленэрах «Светлогорские слезы Раушена», ежегодно проходящих в курортном городе. Художественным руководителем и вдохновителем пленэров является заслуженный художник России Мелехов О.А.

Список использованной литературы:

Альбрехт Д. Пути в Сарматию. Десять дней в стране пруссов: места, тексты, знаки. – Москва: Прогресс-Традиция, 2000.
Гофман Э.Т.А. Избранное. – Калининград: Кн. изд-во, 1994.
Минакова Р.Д. Земландия: путешествие во времени. – Калининград: Живем, 2011.
Э.Т.А. Гофман. Майорат, или драматическая история, которая случилась на Куршской косе. – Калининград: Элемент, 2011.

Немецкий романтизм не знает имени более яркого и, по сути, для многих читателей во всем мире олицетворяющего собой это литературное направление, чем Эрнст Теодор Амадей Гофман (1776-1822). Гофман родился в Кёнигсберге. Там он получил юридическое образование и сделал первые шаги на государственной службе. Гофман очень рано обнаружил в себе страсть к музыке, литературе и живописи, однако обстоятельства сложились так, что полностью посвятить себя творчеству он не смог и до конца жизни добросовестно и усердно служил юридическим чиновником в прусской администрации.

Первый прорыв к творческим занятиям Гофман совершил, живя в 1804-1806 гг. в Варшаве, входившей в то время в состав Пруссии. Он играл активную роль в варшавском «Музыкальном обществе», дирижировал, сочинял музыку на известные литературные сюжеты, увлеченно рисовал. После вступления в Варшаву в 1806 г. войск Наполеона Гофман потерял место чиновника и до осени 1814 г. вынужден был переезжать из одного города в другой, пытаясь обрести надежный заработок и свое место в жизни. С конца 1808 по начало 1813 г. Гофман жил в Бамберге. Именно в эти годы активного погружения в театрально-музыкальную и живописную деятельность (он служил капельмейстером, а затем декоратором в местном театре, давал уроки музыки, расписывал фрески готической башни) складываются его взгляды па искусство, реализуются первые литературные планы. С 1809 г. Гофман как автор рецензий и новелл на музыкальные темы печатался в лейпцигской «Всеобщей музыкальной газете». В цикле, посвященном «Музыкальным страданиям капельмейстера Иоганнеса Крейслера» (так называется первый очерк), Гофман изложил важные пункты своей художественно-эстетической программы.

Гофман как художник и теоретик теснейшим образом связан с традициями раннего романтизма. Он усвоил многие идеи и художественные открытия Вакенродера, Ф. Шлегеля, Новалиса и Тика. Существенное влияние на систему его мировосприятия оказала романтическая натурфилософия, в частности ряд суждений Шеллинга о музыке.

Музыку Гофман рассматривает как основу творческого бытия. В ней воплощен дух природы. Из духа музыки для истинного художника рождается счастливая возможность причаститься бесконечности. Именно искусство «позволяет человеку почувствовать свое высокое назначение и из пошлой суеты повседневной жизни ведет его в храм Изиды, где природа говорит с ним священными, никогда не слыханными, но тем не менее понятными звуками». Гофман оценивает музыку как «самое романтическое из всех искусств», способное объединить в себе все другие виды искусства. В музыке он видит «выраженный в звуках праязык природы», находя под ее воздействием «соответствие между цветами, звуками и запахами».

В центр мироздания помещен художник, энтузиаст, одновременно и отражающий «царство духов», и вмещающий его в собственной душе. Ему открыт доступ к подлинному искусству, в царство сказочной фантазии. Интерес к сказке, к волшебному «Джиннистану» Гофман также унаследовал от ранних романтиков, равно как и многоцветный, метафорически насыщенный поэтический язык, приобретший к тому времени (не без участия Гофмана) определенную формульность, даже клишированность.

При всех многочисленных связях Гофмана с раниеромантическим искусством его творческая фантазия основывалась на «чувстве жизни», которое включило в себя и развило до крайней степени ощущения, лишь намеченные в отдельных произведениях Вакенродера и Тика. Известную роль в развитии специфически гофмановского взгляда на мир и искусство сыграли труды немецкого философа Готтхильфа Генриха Шуберта «Рассуждения о ночной стороне науки о природе» (1808) и «Символика сна» (1814), а также увлечение английским готическим романом и идеями Франца Антона Месмера о «животном магнетизме». Гофман обнаруживает и в природе, и в небесном мире наличие двух противоборствующих начал. Эта расщепленность универсума отчетливо отделяет его представления от раннеромантической картины мира, в которой хаос являлся как возможность и условие гармонии. Двоемирие у Гофмана предстает центральной идеей его теоретических и художественных поисков.

Мир земной поделен у писателя на мир энтузиастов и мир филистеров. Творческий человек («хороший музыкант») обречен в этой реальности на постоянные страдания и непонимание со стороны окружающих, он «безумец» и «фантазер», служащий лишь «царству грез» и не способный «вернуться к настоящей цели своего существования - стать хорошим зубчатым колесом в государственной мельнице». Противостоящий художнику мир «добрых людей, но плохих музыкантов» приобретает у Гофмана отчетливые и осязаемые очертания, свою плоть и плотность. Этот мир способен весомо противостоять любой попытке его «магического» преодоления и снятия, он был, есть и пребудет всегда, он - тот камень на дороге странствий, о который разбивается не один гофмановский энтузиаст.

Но и мир невидимый, доступный лишь «музыканту», не представляет собой некоего высшего единства и цельности. Он разделен на «царство грез» и «царство ночи», в нем есть и волшебство гармонии, и злобное, негативное начало, проявляющее себя в первую очередь в тяжких приступах безумия героев-энтузиастов, в их столкновении с собственными «двойниками», наделенными преступной и разрушительной активностью.

Одним из важнейших компонентов художественной системы Гофмана является ирония. Вместе с тем «божественная ирония», отождествляемая Гофманом с творческой фантазией вообще, становится иронией «душераздирающей», следуя здесь скорее не новалисовской, а вакенродеровской линии: ирония смешана с чувством трагического жизнеощущения, вбирая в себя элементы сатиры и приобретая отчетливо выраженное гротескное начало.

Ирреальный план у Гофмана утрачивает свое самодовлеющее значение, рушится иллюзия, что можно подменить действительность сказочным миром. Гофмановский герой понимает, что не может укрыться от тягостной повседневности в выдуманном царстве мечты. Он иронически воспринимает окружающий мир и пытается вырваться из его оков, но писатель тут же иронизирует и над самим героем, понимая бессилие романтического «Я» перед сложными противоречиями жизни.

В 1814 г. Гофман после нескольких месяцев, проведенных в Дрездене и Лейпциге, переехал в Берлин, вновь поступив на юридическую службу. Берлинский период его жизни и творчества открывается публикацией книги «Фантазии в манере Калло. Листки из дневника странствующего энтузиаста» (1814/15). Гофман объединяет иод одной обложкой и под общим названием фантастические и сказочные новеллы с нриписываемой им некоему гениальному композитору Иоганнесу Крейслеру книгой музыкально-литературных критических эссе. Объединяет эти «фантазии» стремление автора представить «явления обыденной жизни в атмосфере романтического призрачного царства его души».

Новелла «Кавалер Глюк» сразу помещает читателя в атмосферу «гоф- маниады», мира особого, насыщенного таинственными образами и гротескными ситуациями. Подзаголовок «Воспоминание 1809 года» служит приведению читателя в замешательство, приданию событиям новеллы загадочно-многозначного смысла (известно, что знаменитый композитор Кристоф Виллибальд Глюк умер в 1787 г.). Странный старик, с которым знакомится рассказчик в одном из кафе, помещен в нагруженную достоверными историческими и бытовыми реалиями обстановку прусской столицы. Этой обыденной реальности, где даже музыка обретает приземленный характер, противостоит то ли сам гениальный музыкант, то ли его сумасшедший двойник, которого болезнь духа подняла на высшую ступень творческого развития. Гротескная ситуация, завершающая новеллу, являет собой кульминацию грез рассказчика, вырванного из одного сна и помещенного в другое, еще более фантастическое видение: старик виртуозно исполняет увертюру из «Армиды» Глюка, однако потный фолиант, который стоит перед ним на пюпитре, не содержит ни одной ноты. Таинственный музыкант предстает не только как волшебное или сновидческое воплощение знаменитого композитора. Он одновременно воплощает собой дух музыки, «дух, отторгнутый от тела», «обреченный скитаться среди непосвященных».

Во второй части «Фантазий» центральное место занимает новелла «Золотой горшок. Сказка из новых времен». Действующие лица сказки - современники Гофмана, наделенные приметами своего времени и поселенные автором в Дрездене, городе, в котором писатель провел несколько месяцев во время своих скитаний. Студент Ансельм, наивный и восторженный юноша, в обыденном мире неловкий и неудачливый, входит на рыночную площадь Дрездена через Черные ворота, входит стремительно и неловко и попадает ногой прямо в корзину с яблоками и пирожками. Ансельм при этом не менее стремительно входит в сюжет новеллы, в волшебные приключения, о которых пророчит ему безобразная старуха, хозяйка корзины. «Попадешь под стекло!» - кричит она ему вслед, свидетельствуя о первом столкновении Ансельма со сказочным миром.

Приключения Ансельма разворачиваются во внешне узнаваемом, точно очерченном мире и одновременно в пространстве фантазии, сказочного сновидения. Героя окружают конкретные предметы и явления внешнего мира (корзина с яблоками, дверная ручка, старый кофейник со сломанной крышкой, шлафрок архивариуса, желудочный ликер, пуншевая миска и стаканы), которые наделены и волшебной функцией, способны повернуться таинственной своей стороной.

Гофман использует принцип двуплановости на всех уровнях повествования. Уже подразделение новеллы на 12 вигилий (ночных «дозоров») указывает на сновидческую окрашенность происходящего, на гротескнофантастическое начало «Золотого горшка».

Ансельм, проникающий за пределы видимой реальности, напуганный и одновременно очарованный открывшимся ему пространством сказочного мира, борьбой добрых и злых волшебных сил, вынужден решать для себя сложную дилемму. В мире привычном, земном Ансельм, кандидат богословия, влюблен в юную Веронику, а она, в свою очередь, видит в нем будущего надворного советника и мужа, с которым мечтает осуществить свой идеал земного счастья и благополучия. В мире сказочном Ансельм полюбил чудесную золотисто-зеленую змейку, прекрасную голубоглазую Серпентину. В борьбу против этой любви и за нее включаются злые и добрые волшебники, также ведущие двойственное существование. Архивариус Линдхорст, старый чудак, который со своими тремя дочерьми уединенно живет в отдаленном старом доме, одновременно является Саламандром, могущественным волшебником из Атлантиды, сказочной страны, которой управляет князь духов Фосфор. Старуха-торговка у Черных ворот, когда-то нянчившая Веронику, предстает колдуньей, способной перевоплотиться в разнообразных злых духов, ведущих борьбу за Ансельма против покровительствующего ему Линдхорста. Даже персонажи вполне филистерские, приземленные (конректор Паульман, регистратор Геербранд) вдруг открывают в себе иное, не от мира сего, начало, правда, происходит это под влиянием «волшебного напитка» - выпитого ими пунша.

История Ансельма имеет счастливое завершение: герой женится на Серпентине, превратившись из кандидата богословия в поэта и поселившись в сказочной Атлантиде. Удачно завершается и история Вероники. Она отрекается от «сатанинских чар», выходит замуж за Геербранда, получившего титул надворного советника, и живет с ним «в прекрасном доме на Новом рынке», поклявшись «любить и уважать» его «как хорошая жена».

Двенадцатая вигилия, завершающая новеллу, написана Гофманом от лица рассказчика. Автор обнажает прием, поясняя читателю, что каждая из предыдущих главок - это фантазия творческого сознания, результат его ночных бдений, которым в немалой степени способствовал и «волшебный напиток». Рассказчик воспринимает свое «Я» как разорванное надвое, он видит себя и бледным, утомленным, грустным, «как регистратор Геербранд после попойки», и озаренным «пламенными лучами лилии», как Ансельм, обретший вечность в вере и любви.

В концовке новеллы Гофман осуществляет ироническую трансформацию широко известного романтического символа - «голубого цветка» Новалиса. Из храма, который возвышается среди волшебного сада в Атлантиде, навстречу Ансельму выходит его Серпентина, держа в руках золотой ночной горшок с выросшей из него великолепной лилией. Завершение сюжетной линии «Серпентина - Ансельм» составляет определенную параллель филистерскому, внешнему счастью, которое обретает пара «Вероника - Геербранд». Одновременно Гофман сложным образом выявляет двойственность творческой личности, обреченной на блуждание между двумя мирами - миром поэзии и унылым миром мансарды, в которой обитает поэт, пребывая «во власти жалкого убожества скудной жизни».

Философская идея и тонкое изящество всей художественной ткани новеллы постигаются полностью лишь в ее иронической интонации, приобретающей то грустный, то насмешливый, то гротескный оттенок. Двойственная природа творческой фантазии, наличие в ней и ясного, озаряющего мир пламени, и дьявольского огня, высвечивающего темнозагадочные, угрюмо-тоскливые стороны человеческой души, подчеркнуты в новелле иронически оформленным лейтмотивом «волшебного напитка» фантазии - ведь именно этот напиток (ликер, пунш, арак) воспламеняет и скучно-правильного конректора Паульмана, и студента Ансельма, и энтузиастического автора. Отведав из золотого бокала, рассказчик из бледной действительности в мгновение переносится в божественный мир Атлан- диды, в страну Фантазии.

Выход в свет «Фантазий в манере Калло», а вскоре - романа «Эликсиры сатаны» (1815/16) утвердил славу и литературное имя Гофмана. Гофман погрузился в литературно-музыкальную жизнь Берлина, вокруг него собрался кружок друзей и единомышленников, энтузиастов искусства, получивший название «Серапионово братство». Однако осуществить свою давнюю мечту и полностью посвятить себя творчеству писателю не удалось. Свои обязанности юридического чиновника он исполнял аккуратно и умело, успешно продвигался по службе, отдавая при этом все свободное время художественному творчеству. Жизнь его приобрела как бы два измерения. Гофман словно бы подпал под проклятье двойничества, на которое были обречены его литературные персонажи.

В новеллистическом цикле «Ночные этюды» (1817) Гофман будто бы переходит от «музыки» к «живописи». Термин «ночной этюд» в культурном восприятии той эпохи был связан с полотнами художников, изображавших ночные пейзажи с эффектными переходами от света к тени (Питер Брейгель-младший, Сальватор Роза). Вместе с тем название сборника связано с философскими трудами Шуберта, посвященными «ночной стороне» явлений природы и человеческого духа. Безумие Шуберт рассматривает не как разрушительное начало, а как прорыв к более высокому состоянию сознания, к творческой стадии существования.

И Гофман считает, что именно в аномальных состояниях души отчетливее всего обнаруживаются ее тайны, ее «двойничество». Вместе с тем непознанные явления психической жизни свидетельствуют о былых глубинных связях между человеком и природой, о прежнем, ныне разрушенном и недостижимом более гармоническом единстве духовного и материального, истины и красоты, благочестия и страсти.

Новеллы этого сборника объединены сквозной темой ночи. В буквальном смысле «ночным этюдом» является новелла «Песочный человек», рукопись которой содержит пометку автора: «16 ноября 1815 года, час ночи». Фабульную основу «Песочного человека» составляет мотив «страшной сказки», шока, пережитого в детстве Натанаэлем, ее главным героем. Ужасный Песочник из детской сказки, грозящий отнять у ребенка глаза, принимает облик адвоката Коппелиуса и преследует Натанаэля в его взрослой жизни, приводя душу молодого человека в помраченное состояние и в конце концов подтолкнув его к самоубийству.

На сюжетно-композиционном уровне новеллы ведущую роль играет мотив «глаза» (взгляда, «волшебных стекол», усиливающих, изменяющих зрение). Глаз выступает как метафора противоречивой многозначности жизни. «Волшебные стекла» имеют в повествовании особую функцию. Они изменяют мир, открывают в нем невидимое невооруженным глазом или, наоборот, привносят в него то, чего в нем нормальное человеческое зрение узреть в принципе не может. Подобную роль играют не только очки, лорнеты и подзорные трубки продавца барометров Копполы, резко меняющие видение Натанаэля и толкающие его к безумию и гибели, но и «негладко отполированное зеркало» искусства, художественного воображения.

Мир в новелле предстает увиденным с самых различных сторон, и ни одна из точек зрения не является преобладающей, не несет в себе «последней истины». Экспозицию составляют письма Натанаэля и Клары, его возлюбленной. Появление страшного Коппелиуса герои истолковывают по-разному. Натанаэль видит в Коппелиусе воплощение «темного предопределения», таинственной и инфернальной силы. Клара принимает загадочных двойников за плод расстроенного воображения любимого ею молодого человека. Лотар, брат Клары и друг Натанаэля, видит в случившемся враждебное проникновение мира в жизнь души. Автор-повествователь, появляющийся во второй части новеллы, уклоняется от «окончательных» суждений, придавая повествованию еще большую загадочность и неопределенность.

Центральной проблемой «Песочного человека» предстает соотношение живого и мертвого, духовного и материального начал в человеческой душе, связываемое с мотивом автомата, механического подобия личности. Натанаэль без памяти влюбляется в куклу-автомат Олимпию, предстающую в его искаженном видении образцом красоты и изящества. Ее совершенная красота и пугает героя своим могильным холодом, и наполняет безумным восторгом, ведь в стеклянных глазах Олимпии отражаются любовь и желание самого юноши. Гофман затрагивает в этой ситуации проблему бездуховного мира, порождаемого упорядоченным социумом. Автор касается и темы, которая чрезвычайно важна для творческой эволюции самого писателя. Речь идет о точке зрения на мир, о создании созерцающим реальность субъектом той действительности, которая вовсе таковой не является, а представляет собой лишь фантом его сознания.

Четырехтомный сборник рассказов «Серапионовы братья» (1819-1821) композиционно связан воедино «декамероновской» ситуацией: небольшой кружок собеседников, нарекающий себя именем пустынника Серапиона, католического святого, периодически устраивает литературные вечера, где присутствующие читают друг другу свои рассказы.

Автор-рассказчик повествует о некоем родовитом аристократе, вообразившем себя отшельником Серапионом и ведущем уединенную жизнь в лесу. Безумец наделен могучей силой воображения и считает, что живет в ином историческом времени и пространстве, в древней Александрии. Гофман во многом разделял романтическое убеждение в праве художника на субъективизм по отношению к действительности, однако он все же далеко не полностью соглашался с абсолютным отрицанием реальности со стороны Серапиона и утверждал, что земное бытие определяется как внутренним, так и внешним миром. Не отвергая необходимости обращения художника к внешнему опыту, автор настаивает лишь на том, чтобы мир вымышленный изображался настолько четко и ясно, как если бы он предстал перед взором художника в качестве мира реального.

В 1819 г. Гофман выпустил отдельным изданием сказочную повесть «Крошка Цахес по прозванию Циннобер», одно из самых известных своих произведений, которое сам автор называл «детищем весьма необузданной и саркастической фантазии». Маленький уродец Цахес наделен феей чудесным даром: ему приписывается все мудрое и прекрасное, что совершается вокруг него. Это свойство деформирует мир, изменяет его нормы. Цахес, ничтожное существо, становится сильной личностью, первым министром. Он одновременно смешон и страшен. Смешон, когда стремится прослыть ловким наездником, чувствительным поэтом или скрипачом-виртуо- зом. Страшен, когда обнаруживается, что все окружающие подобострастно восторгаются его несуществующими талантами. Сдвинутый мир начинается с массового психоза, с помутнения общественного сознания. Сказка отрицает такую реальность, где почести и блага не воздаются труду, уму и заслугам, где возвышается над другими интеллектуальное и нравственное ничтожество.

Дальнейшему ироническому снижению подвергается и романтический идеал «жизни в мечте», который венчал историю Ансельма из «Золотого горшка». Бальтазар не погружается всецело в мир поэзии. Одержав победу над Цахесом, он получает в жены Кандиду, богатое приданое и вообще все мыслимые жизненные блага и удобства. Ирония сказки распространяется на мечтательного романтического поэта, подвергает сомнению содержание его устремлений и поражает саму сказочную фантастику.

Последние три года жизни Гофмана были омрачены его участием в комиссии по расследованию политических преступлений. Не имея возможности уклониться от этой деятельности, Гофман довольно скоро оказался в конфликтной ситуации: он протестовал против произвола и грубости своих коллег в апелляциях министру юстиции. Директор департамента полиции фон Кампц, которого писатель жестоко высмеял в своей сказочной повести «Повелитель блох» (1822), под предлогом разглашения его подчиненным служебной тайны учинил дисциплинарное расследование, грозившее окончиться для Гофмана самым печальным образом. 22 февраля 1822 г. Гофман, к тому времени тяжелобольной, подвергся допросу. Последние месяцы жизни (Гофман умер 25 июня 1822 г.) писатель, несмотря на тяжелейший недуг - прогрессирующий паралич, - продолжал работать над своими произведениями.

К наиболее серьезным творческим достижениям позднего Гофмана относится его роман «Житейские воззрения кота Мурра вкупе с фрагментами биографии капельмейстера Иоганнеса Крейслера, случайно уцелевшими в макулатурных листах» (1819-1821). Фантом раздвоения, всю жизнь преследовавший его душу и занимавший ум, Гофман воплотил на этот раз в неслыханно дерзкую художественную форму. Он не просто поместил два жизнеописания под одной обложкой, но еще и перемешал их. При этом оба жизнеописания отражают одну и ту же эпохальную проблематику, один предмет подается в двух разных освещениях.

Ироничный издатель подчеркивает: Крейслер - не главный герой книги. Предлагаемая книга - исповедь ученого кота Мурра. Он и автор, и герой. При подготовке к печати якобы произошел конфуз: когда издатель получил корректурные листы, он обнаружил, что записки кота постоянно перебиваются обрывками другого текста. Как выяснилось, кот, записывая свои воззрения, рвал на части какую-то книгу из библиотеки хозяина, используя листы «частью для прокладки, частью для просушки». Книга эта была жизнеописанием Крейслера. В набор все в таком виде и пошло.

Жизнеописание гениального композитора предстает в виде макулатурных листов в биографии кота. В этом художественном приеме, имеющем свои истоки, в частности, в повествовательной манере Лоренса Стерна (роман «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена», 1759-1767), создается широкий простор для иронии и самоиронии Гофмана.

Иоганнес Крейслер - одна из самых замечательных фигур, созданных Гофманом. Он предан музыке, он несет ее людям. В нем соединяются многие начала, порой трудно соединимые. Он - энтузиаст, создатель чудеснейшей музыки, и в то же время - колкий сатирический человек. Художник у Гофмана в романе - не та абстракция, каковой представали художники у Вакенродера, Тика и Новалиса. Крейслер - персонаж с собственным лицом, с собственной психологией, со своими характерными жестами и поведением.

Место действия «крейслерианы» - кукольное княжество Зигхартсвай- лер, некая воображаемая страна, карликовое государство. В этой стране уничтожена сущность государства, осталась полностью сохранена его внешность, оболочка (балы, приемы, интриги и пр.). В «крейслериане» обозначаются два нравственных и творческих полюса: с одной стороны, князь Ириной и его окружение, с другой - Крейслер и мастер Абрагам. Срединную позицию занимает советница Бенцон. Она истинная правительница в княжестве, от нее все здесь зависит. Когда-то ее сильно задела несправедливость, она смирилась с уничтожением в себе истинного человеческого чувства и стремится пригасить живое, истинное и у других. Оппонентом Бенцон в романе предстает мастер Абрагам (Гофман и ранее использовал такую расстановку влиятельных персонажей, например Проспер Альпанус и фея Розабельверде в «Крошке Цахесе»).

Высший мир, мир страданий и поисков гениального композитора гротескно отражается в «мурриане». Для раннего романтизма гений - нечто самодовлеющее, не требующее обоснований и оправданий. Гофман же не столько противопоставляет творческую жизнь жизни прозаической, сколько сопоставляет их, анализирует художественное сознание в непременной соотнесенности с жизнью.

При этом двоемирие представлено в романе не по простой схеме: «энтузиаст-музыкант» и «филистер-кот». В каждом из образов наблюдается отчетливое усложнение, удвоение: и кот Мурр предстает энтузиастом в неменьшей степени, чем музыкант Крейслер. Две линии в романе исполняют функцию параллельных зеркал. Роман о Мурре и Крейслере для Гофмана - памятник пристрастного расчета с романтизмом и его верой во всесилие поэтического гения. Сконструированный искусством мир - не выход для души, страдающей от неустроенности земного бытия.

Одной из художественных особенностей гофмановского романа является его цитатность. Гофман обнажает прием цитирования, он прибегает к цитатам из общедоступных и популярных - на слуху и на виду - вещей. Среди цитируемых источников - драма, песня, оперетта, лирика. Среди цитируемых авторов - Овидий, Вергилий, Сервантес, Руссо, Торквато Тассо, Шекспир. Философские тексты цитируются в пародийно-сниженном варианте, на уровне расхожих фраз, имеющих формульный, поверхностный характер. Культура, философия, поэзия - эти высокие регионы, в которых ранее находил прибежище дух гения, утрачивают свое сакральное назначение, становятся достоянием образованного филистера, размениваются на цитаты к случаю. И все же романтическая формула бытия не подвергается у Гофмана окончательному снятию. Музыкант сохраняет верность духу, идеалу. При этом он обречен на бесконечное скитание. Жизненное странствие Крейслера - это странствие по кругам, каждый из которых начинается надеждой, а завершается катастрофой.

В своей новеллистике 1820-1822 гг. («Мастер-блоха», «Datura fastuosa», «Угловое окно» и др.) Гофман пытается отыскать для своих героев сферу бытия, позволяющую им уцелеть в столкновении с внешним миром, все более застывающим в своей конкретности, узкой однозначности и жесткой определенности. Однако новая духовная ситуация все настойчивее требовала иных этических установок и эстетических средств ее освоения. Романтическая эпоха пришла к своему концу, превратилась из живого, развивающегося, творчески активного настоящего в завершенное прошлое, сделалась объектом острой критики со стороны послеромантического поколения и одновременно приобрела статус культурной традиции, к которой на протяжении всего XIX столетия не раз обращались многие выдающиеся европейские писатели.