Сид Вишес: биография, личная жизнь, лучшие песни, фото. Смерть сида вишеса Сид вишес день рождения

19.10.2020

Биография

Вскоре после рождения сына Джон Ричи ушел из семьи, а Сид с матерью отправились на остров Ибица , где Энн вышла за Кристофера Беверли в 1965 году. Семья провела здесь четыре года, в 1961 году вернулась в Лондон и некоторое время жила в графстве Кент . После смерти отчима мать и сын снимали комнату в Танбридж Уэллс, затем жили в Сомерсете . К учебе Сид интереса не проявлял и в 15 лет бросил школу, но вскоре (под именем Саймон Джон Беверли) поступил в художественный колледж Хэкни (Hackney College), где начал изучать фотографию. Здесь он познакомился с Джоном Лайдоном , который и дал ему ставшее впоследствии знаменитым прозвище. Согласно одной из версий хомячок Лайдона по прозвищу Сид укусил Ричи за руку, и тот воскликнул: «Sid is really vicious!» (Позже появились версии, согласно которым прозвище было дано в честь Сида Баррета и песни Лу Рида «Vicious» ). Вместе с Джоном Уордлом (позже взявшим псевдоним Jah Wobble) и Джоном Греем они образовали команду The 4 Johns. Как вспоминает Энн, в отличие от Лайдона, который был чрезвычайно замкнутым и застенчивым парнем, Сид красил волосы и вел себя в манере своего тогдашнего кумира, Дэвида Боуи . Лайдон рассказывал, что они дуэтом часто зарабатывали деньги уличными концертами, исполняя песни Элиса Купера : Джон пел, а Сид аккомпанировал ему на тамбурине .

Долгое время Сид жил попеременно - то со сквоттерами , то в доме матери, но в 17 лет, рассорившись с ней, стал действительно бездомным, благодаря чему впервые и вошел в панк-культуру (большинство лондонских сквоттеров в те дни составляли панки). Примерно в это время Сид впервые попал в магазин на Кингс Роуд под названием «Too Fast to Live, Too Young to Die» (вскоре переименовавшийся в «SEX») и познакомился - сначала с Гленом Мэтлоком (который работал здесь, а по вечерам играл на бас-гитаре), затем через него с Стивом Джонсом и Полом Куком. Двое последних только что образовали группу Swankers и пытались уговорить владельца магазина Малкольма Макларена (который незадолго до этого вернулся из Америки, где некоторое время управлял делами New York Dolls) стать их менеджером. Вскоре состав превратился в Sex Pistols и нашел себе вокалиста в лице другого завсегдатая, Джона Лайдона , - хотя поначалу жена Макларена, Вивьен Вествуд остановила свой выбор именно на Сиде.

Некоторое время Сид рассматривался и в качестве возможного вокалиста другой новой группы, The Damned , но из списков был вычеркнут после того, как не явился на прослушивание. В те же дни он собрал скандально знаменитый сквоттер-бэнд The Flowers of Romance ; в числе участников были будущие The Slits . Еще недавно страдавший от одиночества, Сид вдруг оказался в самом центре нового культурного движения и решил не упускать своего шанса: взяв (по примеру своего нового кумира, Ди Ди Рамона) бас-гитару, он окончательно принял образ жизни, который очень скоро привел его к трагедии.

В сентябре 1976 года Сид стал участником так называемого Первого международного панк-фестиваля , организованный Роном Уоттсом, менеджером 100 Club в содружестве с Малкольмом Маклареном. Хедлайнерами здесь были The Sex Pistols , к тому времени уже имевшие репутацию новой, в высшей степени перспективной группы с потрясающим авторским дуэтом. Когда стало известно, что в программе освободилось время для еще одного участника, двое участников Bromley Contingent - Сьюзи Сью и Стив Спанкер (Северин) - тут же предложили свои услуги, в качестве двух других участников несуществующей «группы» пригласив Сида (ударные) и Билли Айдола (гитара; место последнего тут же занял Марко Пиррони , приятель Soo Catwoman, с которой также дружил Сид). Так в первый день Фестиваля Сид впервые вышел на большую сцену. Впрочем, уже на второй день он с нее «сошел», поскольку был арестован (за то, что начал бросать на сцену бутылки) и помещен в тюрьму для несовершеннолетних Ashford Remand. Выйдя из заключения, он поселился у Catwoman и стал для неё кем-то вроде телохранителя.

Приход в Sex Pistols

Попав в состав Sex Pistols почти случайно, Сид Вишес оказался в лучах скандальной славы группы и тут же стал её самым ярким персонажем. Прессу особенно привлекал имидж и манеры Вишеса, полюбившего позировать и давать интервью, оттого в восприятии широкой публики Вишес, даже более чем Роттен и остальные участники коллектива, стал олицетворением панка , хотя собственно в творчество Sex Pistols он вложил немного (одна написанная песня и несколько перепевок чужих).Между тем, именно Сид придумал знаменитый «танец» пого:

Благодаря Сиду вокруг группы сгустилась атмосфера насилия. Однажды он с велосипедной цепью атаковал журналиста Ника Кента - якобы по наущению Макларена и Роттена , которых возмутило то, что Кент накануне выступил в составе The Damned. Мифу о «грозном» Сиде, однако, явно не соответствует тот подтвержденный многими очевидцами факт, что Сид совершенно не умел драться и был неоднократно бит - в частности, Полом Уэллером , Дэвидом Ковердейлом и гитаристом Thin Lizzy Джоном Робертсоном.

Почти сразу же после прихода в группу Сид познакомился с Нэнси Спанджен (англ. Nancy Laura Spungen ; 27 февраля - 12 октября ) - наркоманкой-группи, которая прибыла в Лондон из Нью-Йорка единственно с целью переспать с Sex Pistols. От Джона и Стива она перешла к Сиду, и тот влюбился мгновенно. Для него, помимо всего прочего, Нэнси была олицетворением целой культуры с центром в Нью-Йорке, где царствовала его любимая группа Ramones. Они поселились в квартире общей приятельницы Памелы Рук неподалеку от Букингемского дворца, где расположились на одном, общем матрасе - в столовой.

Сид стал для неё легкой добычей. Все хотели быть с ним, но к несчастью, он выбрал Нэнси. Она была на удивление толстокожа: возможно, самый неприятный человек из всех, с кем мне приходилось встречаться в своей жизни. Все видели её насквозь. Все, кроме Сида . - Памела Рук.

Тем временем Sex Pistols потеряли и второй контракт - с A&M Records ; во многом причиной тому стали потасовки, инспирированные Сидом. Свой третий контракт группа подписала с Virgin Records , но к моменту выхода God Save the Queen здоровье Сида ухудшилось: он успел побывать в больнице (где лечился от гепатита-С). При этом две его страсти - к Нэнси и героину - нарастали неконтролируемо.

После того, как Sex Pistols вернулись из Скандинавии и отыграли несколько «секретных» британских сетов (SPOTS: Sex Pistols on Tour Secretly), стало ясно, что Нэнси становится для группы опасной обузой. Её попытались насильно отправить в Америку, но план провалился: Сид и Нэнси сблизились ещё сильнее: теперь они противостояли всему миру, и ничто уже не могло их разлучить. Временами пара выглядела вполне респектабельно: например, в ходе благотворительных концертов в Хаддерсфилде в пользу шахтёров (где Джон принял участие в «драке тортами») Сид и Нэнси общались с детьми и произвели на всех самое приятное впечатление. Здесь же впервые Сиду дали возможность выйти к микрофону (он спел «Chinese Rocks» и «Born to Lose»).

Американские гастроли

Американское турне Sex Pistols началось с Юга (в Атланте , Джорджия). Нэнси рядом не было, её оставили в Англии, и Сид впал в депрессию. Кроме того, Warner Bros. Records , американский лейбл группы, приставил к нему охранников (во главе с Ноэлом Монком) с единственной целью - не подпускать к героину. Эффект тем самым был достигнут противоположный. Сид после концерта в Джорджии сбежал и вернулся на следующий день с некой Хелен Киллер (одной из фанаток «Пистолз»). Вскоре группа разделилась на два лагеря. Стив Джонс, Пол Кук и Малкольм Макларен продолжили гастроли на самолёте, а Джон Лайдон (к этому времени всерьёз обеспокоенный состоянием своего друга) вместе с Сидом путешествовал в фургоне. Гастроли проходили в атмосфере наркотического хаоса и нараставшего насилия. В Сида постоянно летели бутылки; однажды он немедленно ответил обидчику - ударом бас-гитары по голове. С изрезанной грудью, в крови, он (по словам Джона) «превратился в циркового артиста». На сцену в Далласе , Техас , Сид вышел, нацарапав на груди кровавую надпись: Gimme a Fix . 14 января остатки группы, ещё недавно считавшейся популярнейшей в мире, собрались в Сан-Франциско , чтобы дать последний концерт в Winterland Ballroom . В конце его, бросив в зал свой вопрос: «А вы чувствовали себя когда-нибудь обманутыми?» - Джон Лайдон объявил о выходе из состава Sex Pistols и остался в Америке без гроша в кармане. Стив и Пол отправились в Рио, Сид продолжал наркотическую оргию с новыми друзьями, благодаря которым «fix» окончательно перестал быть проблемой. Один из них (некто Буги) спас его от смерти после передозировки и со второй попытки переправил в Англию, к Нэнси.

Принято считать, что причиной падения Сида была Нэнси. Но Джон Лайдон значительную часть вины возлагал на Макларена.

С самого начала американских гастролей Sex Pistols я не выпускал его <Сида> из поля зрения - даже в автобусе садился рядом. Всё у него было нормально, но лишь до того, как мы прибыли в Сан-Франциско. Кто-то сочтёт это простым совпадением, но стоило в нашем отеле появиться Малкольму, как Сид камнем пошёл на дно… Трагедия состояла в том, что он наивно уверовал в собственный имидж. А ведь был, в сущности, безобиден и беззащитен! Сид медленно погибал, а окружающие наслаждались зрелищем. Особенно Малкольм, полагавший, что саморазрушение есть суть поп-звёздности. Я был вне себя от бешенства: становиться поп-звёздами мы никогда и не собирались!.. - Джон Лайдон в беседе с Полом Морли, New Musical Express , октябрь 1996 года.

Смерть Нэнси

В Лондоне Макларен, занятый созданием фильма (который тогда назывался «Who Killed Bambi»: впоследствии он вышел под названием «The Great Rock and Roll Swindle»), дал понять Сиду и Нэнси, что денег они от него не получат, если не согласятся выполнять все его указания, касающиеся фильма. Сид отправился в Париж на съемки и записал там версию «My Way» (песни, прославленной Фрэнком Синатрой). Запись проходила нелегко: Сид то и дело отказывался работать «с этими французскими идиотами». Готовые пленки были отправлены в Лондон: здесь Стив Джонс наложил гитарные партии и придал треку специфически «пистоловское» звучание. «My Way» вышел синглом в июне (с «No One Is Innocent» на обороте) и тут же стал подниматься в чартах. В благодарность за участие в фильме Сид получил свободу от Макларена. Официально ставшая его менеджером Нэнси Спанджен вылетела в Нью-Йорк и взялась там за организацию предстоящих гастролей. С группой The Vicious White Kids (Глен Мэтлок, Стив Нью и Рэт Скэбиз) Сид дал один концерт в Electric Ballroom и, получив деньги, тут же вылетел в Нью-Йорк. По прибытии Сид и Нэнси направились в отель «Челси», некогда знаменитый своими постояльцами, теперь же славный лишь наркотическими оргиями, и сняли здесь номер (№ 100). Нэнси действительно удалось организовать несколько концертов: в составе новой группы вместе с Сидом выходили Джерри Нолан и Киллер Кейн (экс-New York Dolls), а также гитарист Стив Диор. В клубе Max’s в качестве гостя появился Мик Джонс, гитарист The Clash . Вскоре Сид и Нэнси отправились в гости к родителям последней, но визит успеха не имел. Оба были законченными наркоманами, выглядели ужасно и привели респектабельное еврейское семейство в ужас и негодование.

Две других песни, записанных Сидом одновременно с «My Way», - «Something Else» и «C’mon Everybody» - вышли синглами под вывеской Sex Pistols и стали хитами. В октябре он получил от Макларена гонорар (чеком) и сумму наличными в 25 тысяч долларов: последняя в тот же день была положена в нижний ящик стола в гостиничном номере отеля. Наступил день 11 октября : Сиду и Нэнси срочно потребовалась доза. Прошел слух о том, что деньги у них есть, и они готовы заплатить любую сумму. Известно, что в гостиничном номере у них побывали как минимум два наркодилера. Получив дозы, Сид и Нэнси впали в забытье. Сид пришел в себя утром 12-го. Нэнси находилась в ванной: она была убита, судя по всему, его ножом. Он немедленно вызвал сначала скорую, потом полицию, а 29 октября был арестован по подозрению в убийстве. Сумма в 25 тысяч долларов из нижнего ящика стола исчезла и найдена не была. Сам музыкант вследствие тяжёлой алкогольной и наркотической интоксикации не помнил происшедшего и вину свою категорически отрицал.

В первые же часы после происшедшего люди, знавшие Сида и Нэнси, стали выражать уверенность в том, что он не мог совершить это преступление.

Он был каким угодно, но не Vicious; собственно, под таким именем я его и не знал. Он был тихоней, очень одиноким человеком. С Нэнси они были очень чувствительной парой и прекрасно относились друг к другу. Даже в моем кабинете они не выпускали друг друга из объятий. Чувствовалось, что между ними существует сильнейшая связь . - Стэнли Бард, менеджер отеля «Челси».

Фил Стронгман в книге «Pretty Vacant: A History of Punk» утверждает, что убийцей Нэнси был, скорее всего, Рокетс Редглер, наркодилер, вышибала, актёр (и позже эстрадный комик). Он, как было достоверно установлено, находился в ту ночь рядом с Нэнси, которой принёс 40 капсул гидроморфона. Существовала также и версия, согласно которой гибель Нэнси явилась результатом неудавшегося «двойного самоубийства».

Смерть Сида Вишеса

Сид был помещен в тюрьму Райкерс. Макларен уговорил Virgin Records выделить залоговую сумму (в 50 тысяч долларов), пообещав от Сида новый альбом. Компания Warner Bros. собрала деньги на команду адвокатов и подозреваемого выпустили под залог. 22 октября , по-прежнему в состоянии глубокого потрясения от смерти возлюбленной, Сид попытался покончить с собой. Пока он находился в больнице, за ним ухаживала мать, прилетевшая из Англии. Едва выписавшись, Сид 9 декабря ввязался в драку, разбил бутылку о голову брата Патти Смит Тодда Смита, и был арестован на 55 дней. 1 февраля он был вновь выпущен под залог и с матерью и группой друзей направился на квартиру своей новой подруги Мишель Робинсон. Здесь он принял дозу героина и потерял сознание. Присутствующие сумели привести его в чувство, после чего он принял героин вновь. «Могу поклясться, в эти минуты над ним возникла розоватая аура, - позже говорила Энн Беверли. - Наутро я принесла ему чаю. Сид лежал в полном умиротворении. Я попыталась растолкать его, и тут поняла, что он холоден… И мёртв».

Главный коронер Нью-Йорка доктор Майкл Баден англ. Michael Baden , проводивший вскрытие, установил, что героин, обнаруженный в его организме, был 80-процентной чистоты, в то время как обычно Вишес использовал 5-процентный раствор .

Оригинальный текст (англ.)

You were my little baby girl / And I shared all your fears/ Such joy to hold you in my arms / And kiss away your tears / But now your gone there"s only pain / And nothing can do / And I don"t want to live this life / If I can"t live for you / To my beautiful baby girl / Our love will never die.

Версия Мишель Робинсон

В 2006 году канадское телевидение показало документальный фильм, где была сделана попытка восстановить поминутно события последнего дня Сида Вишеса. Здесь прозвучало шокирующее обвинение, выдвинутое Мишель Робинсон. Она утверждала, что мать Вишеса вколола сыну смертельную дозу, пока тот находился в забытьи. Это согласуется с тем фактом, что, по свидетельству очевидцев, вечером он принял очень небольшую дозу , которая смертельной сама по себе стать никак не могла. Кроме того, судя по первым сообщениям, Вишес провел вечер с друзьями в прекрасном настроении, много говорил о возвращении и о своем «будущем в шоу-бизнесе» - другими словами, не проявлял признаков депрессии.

В фильме утверждалось также, что Энн Беверли незадолго до смерти будто бы признавалась, что действительно ввела сыну смертельную дозу, потому что боялась, что его осудят пожизненно за убийство Нэнси Спанджен.

Альбомы

Синглы

My Way (30 июня 1978)
Something Else (9 февраля, 1979)
C’mon Everybody (22 июня, 1979)

Бутлеги

My Way/Something Else/C’mon Everybody (1979, 12", Barclay, Barclay 740 509)
Live (1980, LP, Creative Industry Inc., JSR 21)
Vicious Burger (1980, LP, UD-6535, VD 6336)
Love Kills N.Y.C. (1985, LP, Konexion, KOMA)
The Sid Vicious Experience - Jack Boots and Dirty Looks (1986, LP, Antler 37)
The Idols with Sid Vicious (1993)
Never Mind the Reunion Here’s Sid Vicious (1997, CD)
Sid Dead Live (1997, CD, Anagram, PUNK 86)
Sid Vicious Sings (1997, CD)
Vicious & Friends (1998, CD, Dressed To Kill Records, Dress 602)
Better (to provoke a reaction than to react to a provocation) (1999, CD, Almafame, YEAAH6)
Steppin’ Stone (1989, 7", SCRATCH 7)
Probably His Last Ever Interview (2000, CD, OZIT, OZITCD62)
Better (2001, CD)
Vive Le Rock (2003, 2CD)
Too Fast To Live… (2004, CD)
Naked & Ashamed (7", Wonderful Records, WO-73, 2004)
Sid Live At Max’s Kansas City (LP, JSR 21, 2004)
Sid Vicious (LP, Innocent Records, JSR 23, 2004)
Sid Vicious McDonald Bros. Box (3CD, Sound Solutions, 2005)
Sid Vicious & Friends (Don’t You Gimmyyyyyyyyyyyyyyye) No Lip/(I’m Not Your, 2006)

См. также

Фрагмент «героинового» интервью , в котором Нэнси пытается утверждать, что Сид, а не Джон был лидером группы.

Примечания

http://text.newlookmedia.ru/?p=4050#more-4050
«The Filth and The Fury», St. Martin’s Press, 2000, стр. 13
Jah Wabble. www.punk77.co.uk (англ.) . - Предисловие к интервью с А. Паркером, автором двух книг о Вишесе. Проверено 7 октября 2009.
Kit & Morgan Benson Sid Vicious . www.findagrave.com. Проверено 7 октября 2009.
, The Punk Issue, март 2006, стр. 65
Sid Story, part 1 (англ.) . - www.punk77.co.uk. Проверено 7 октября 2009.

) - британский музыкант, известный прежде всего как басист панк-рок -группы Sex Pistols .

Биография

Вскоре, после рождения сына, Джон Ричи ушёл из семьи, а Сид с матерью отправились на остров Ивиса , где провели 4 года. По возвращении в Англию Энн в 1965 году вышла замуж за Кристофера Беверли . Некоторое время семья жила в графстве Кент ; после смерти отчима мать и сын сняли комнату в Танбридж Уэллс, затем жили в Сомерсете .

К учёбе Сид интереса не проявлял и в 15 лет бросил школу, но вскоре (под именем Саймон Джон Беверли) поступил в художественный колледж Хэкни (англ. Hackney College ), где начал изучать фотографию . Здесь он познакомился с Джоном Лайдоном , который и дал ему ставшее впоследствии знаменитым прозвище. Согласно одной из версий хомячок Лайдона по прозвищу Сид укусил Джона за руку, и тот воскликнул: «Sid is really vicious!» . Позже появились версии, согласно которым прозвище было дано в честь Сида Баррета и песни Лу Рида «Vicious» . Вместе с Джоном Уордлом (позже взявшим псевдоним Jah Wobble) и Джоном Греем они образовали команду The 4 Johns. Как вспоминает Энн, в отличие от Лайдона, который был чрезвычайно замкнутым и застенчивым парнем, Сид красил волосы и вел себя в манере своего тогдашнего кумира, Дэвида Боуи . Лайдон рассказывал, что они дуэтом часто зарабатывали деньги уличными концертами, исполняя песни Элиса Купера : Джон пел, а Сид аккомпанировал ему на тамбурине .

Долгое время Сид жил попеременно - то со сквоттерами , то в доме матери, но в 17 лет, рассорившись с ней, стал действительно бездомным, благодаря чему впервые и вошёл в панк-культуру (большинство лондонских сквоттеров в те дни составляли панки). Примерно в это время Сид впервые попал в магазин на Кингс Роуд под названием «Too Fast to Live, Too Young to Die» (вскоре переименовавшийся в «SEX») и познакомился - сначала с Гленом Мэтлоком (который работал здесь, а по вечерам играл на бас-гитаре), затем через него со Стивом Джонсом и Полом Куком. Двое последних только что образовали группу Swankers и пытались уговорить владельца магазина Малкольма Макларена (который незадолго до этого вернулся из Америки, где некоторое время управлял делами New York Dolls) стать их менеджером. Вскоре состав превратился в Sex Pistols и нашёл себе вокалиста в лице другого завсегдатая, Джона Лайдона , - хотя поначалу жена Макларена, Вивьен Вествуд остановила свой выбор именно на Сиде .

Некоторое время Сид рассматривался и в качестве возможного вокалиста другой новой группы, The Damned , но из списков был вычеркнут после того, как не явился на прослушивание. В те же дни он собрал скандально знаменитый сквоттер-бэнд The Flowers of Romance ; в числе участников были будущие The Slits . Ещё недавно страдавший от одиночества, Сид вдруг оказался в самом центре нового культурного движения и решил не упускать своего шанса: взяв (по примеру своего нового кумира, Ди Ди Рамона) бас-гитару, он окончательно принял образ жизни, который очень скоро привел его к трагедии .

В сентябре 1976 года Сид стал участником так называемого Первого международного панк-фестиваля , организованный Роном Уоттсом, менеджером 100 Club в содружестве с Малкольмом Маклареном. Хедлайнерами здесь были Sex Pistols , к тому времени уже имевшие репутацию новой, в высшей степени перспективной группы с потрясающим авторским дуэтом. Когда стало известно, что в программе освободилось время для ещё одного участника, двое участников Bromley Contingent - Сьюзи Сью и Стив Спанкер (Северин) - тут же предложили свои услуги, в качестве двух других участников несуществующей «группы» пригласив Сида (ударные) и Билли Айдола (гитара; место последнего тут же занял Марко Пиррони , приятель девушки по имени Сью Женщина-кошка (Soo Catwoman ), с которой также дружил Сид). Так в первый день Фестиваля Сид впервые вышел на большую сцену. Впрочем, уже на второй день он с неё «сошел», поскольку был арестован (за то, что начал бросать на сцену бутылки) и помещен в тюрьму для несовершеннолетних Ashford Remand. Выйдя из заключения, он поселился у Catwoman и стал для неё кем-то вроде телохранителя .

Приход в Sex Pistols

Сид в составе Sex Pistols

Попав в состав Sex Pistols почти случайно, Сид Вишес оказался в лучах скандальной славы группы и тут же стал её самым ярким персонажем. Прессу особенно привлекал имидж и манеры Вишеса, полюбившего позировать и давать интервью, оттого в восприятии широкой публики Вишес, даже более чем Роттен и остальные участники коллектива, стал олицетворением панка , хотя собственно в творчество Sex Pistols он вложил немного (одна написанная песня и несколько перепевок чужих). Между тем, именно Сид придумал знаменитый «танец» пого . «Я ненавидел Контингент Бромли и вот придумал способ погонять их по этому „Клубу 100“. Я просто бросался из стороны в сторону, подпрыгивая - бойнг, бойнг, бойнг! - и сбивал их с ног на пол» , - рассказывал он.

Принято считать, что именно благодаря Сиду вокруг группы сгустилась атмосфера насилия. Утверждалось, что однажды он с велосипедной цепью атаковал журналиста Ника Кента - якобы по наущению Макларена и Роттена , которых возмутило то, что Кент накануне выступил в составе The Damned . Впоследствии реальность этого факта подвергалась сомнению, поскольку свидетелей нападения не было, и о нём все узнали из статей и воспоминаний самого Кента. Мифу о «грозном» Сиде также не соответствует тот подтверждённый многими очевидцами факт, что Сид совершенно не умел драться и бывал неоднократно бит - в частности, Полом Уэллером , Дэвидом Ковердейлом и гитаристом Thin Lizzy Джоном Робертсоном.

Почти сразу же после прихода в группу Сид познакомился с Нэнси Спанджен , наркоманкой-групи , которая прибыла в Лондон из Нью-Йорка с единственной целью переспать с Sex Pistols . Памела Рук, приятельница Сида, работавшая в магазине одежды , вспоминала: «От Джона и Стива она перешла к Сиду, и тот влюбился мгновенно. Для него, помимо всего прочего, Нэнси была олицетворением целой культуры с центром в Нью-Йорке, где царствовала его любимая группа Ramones » . Пара поселилась в квартире Рук неподалёку от Букингемского дворца, где все трое расположились на одном, общем матрасе - в столовой.

Сид стал для неё лёгкой добычей. Все хотели быть с ним, но, к несчастью, он выбрал Нэнси. Она была на удивление толстокожа: возможно, самый неприятный человек из всех, с кем мне приходилось встречаться в своей жизни. Все видели её насквозь. Все, кроме Сида .

Тем временем Sex Pistols потеряли и второй контракт - с A&M Records ; во многом причиной тому стали потасовки, инспирированные Сидом. Свой третий контракт группа подписала с Virgin Records , но к моменту выхода «God Save the Queen » здоровье Сида ухудшилось: он успел побывать в больнице, где лечился от гепатита C. При этом две его страсти - к Нэнси и героину - нарастали неконтролируемо .

Американские гастроли

Американское турне Sex Pistols началось с Юга. Нэнси рядом не было, её оставили в Англии, и Сид впал в депрессию. Кроме того, Warner Bros. Records , американский лейбл группы, приставил к нему охранников (во главе с Ноэлом Монком) с единственной целью - не подпускать к героину. Эффект тем самым был достигнут противоположный. Сид после концерта в Джорджии сбежал и вернулся на следующий день с некой Хелен Киллер (одной из фанаток «Пистолз») .

Вскоре группа разделилась на два лагеря. Стив Джонс, Пол Кук и Малкольм Макларен продолжили гастроли на самолёте, а Джон Лайдон (к этому времени всерьёз обеспокоенный состоянием своего друга) вместе с Сидом путешествовал в фургоне. Гастроли проходили в атмосфере наркотического хаоса и нараставшего насилия. В Сида постоянно летели бутылки; однажды он немедленно ответил обидчику - ударом бас-гитары по голове. С изрезанной грудью, в крови, он (по словам Джона) «превратился в циркового артиста». На сцену в Далласе , Техас , Сид вышел, нацарапав на груди кровавую надпись: Gimme a Fix . 14 января остатки группы, ещё недавно считавшейся популярнейшей в мире, собрались в Сан-Франциско , чтобы дать последний концерт в Winterland Ballroom . В конце его, бросив в зал свой вопрос: «А вы чувствовали себя когда-нибудь обманутыми?» - Джон Лайдон объявил о выходе из состава Sex Pistols и остался в Америке без гроша в кармане. Стив и Пол отправились в Рио, Сид продолжал наркотическую оргию с новыми друзьями, обеспечивавшими его наркотиками. Один из них (некто Буги) спас его от смерти после передозировки и со второй попытки переправил в Англию, к Нэнси .

С самого начала американских гастролей Sex Pistols я не выпускал его <Сида> из поля зрения - даже в автобусе садился рядом. Всё у него было нормально, но лишь до того, как мы прибыли в Сан-Франциско. Кто-то сочтёт это простым совпадением, но стоило в нашем отеле появиться Малкольму, как Сид камнем пошёл на дно… Трагедия состояла в том, что он наивно уверовал в собственный имидж. А ведь был, в сущности, безобиден и беззащитен! Сид медленно погибал, а окружающие наслаждались зрелищем. Особенно Малкольм, полагавший, что саморазрушение есть суть поп-звёздности. Я был вне себя от бешенства: становиться поп-звёздами мы никогда и не собирались!..
Сид и Нэнси

В Лондоне Макларен, занятый созданием фильма (который тогда назывался «Who Killed Bambi»: впоследствии он вышел под названием «The Great Rock and Roll Swindle»), дал понять Сиду и Нэнси, что денег они от него не получат, если не согласятся выполнять все его указания, касающиеся фильма. Сид отправился в Париж на съемки и записал там версию «My Way » (песни, прославленной Фрэнком Синатрой). Запись проходила нелегко: Сид то и дело отказывался работать «с этими французскими идиотами» . Готовые пленки были отправлены в Лондон: здесь Стив Джонс наложил гитарные партии и придал треку специфически «пистоловское» звучание. «My Way» вышел синглом в июне (с «No One Is Innocent») и тут же стал подниматься в чартах (#7 UK Singles Chart) . В благодарность за участие в фильме Сид получил свободу от Макларена. Официально ставшая его менеджером Нэнси Спанджен вылетела в Нью-Йорк и взялась там за организацию предстоящих гастролей. С группой The Vicious White Kids (Глен Мэтлок, Стив Нью и Рэт Скэбиз) Сид дал один концерт в Electric Ballroom и, получив деньги, тут же вылетел в Нью-Йорк. По прибытии Сид и Нэнси направились в отель «Челси», некогда знаменитый своими постояльцами, теперь же славный лишь наркотическими оргиями, и сняли здесь номер (№ 100). Нэнси действительно удалось организовать несколько концертов: в составе новой группы вместе с Сидом выходили Джерри Нолан и Киллер Кейн (экс-New York Dolls), а также гитарист Стив Диор. В клубе Max’s в качестве гостя появился Мик Джонс , гитарист The Clash . Но после того как 7 сентября 1978 года , на последнем концерте, Вишес появился под героином , заплетающимся языком едва спел кавер на песню Игги Попа «I Wanna Be Your Dog» и потерял сознание, все музыканты отказались с ним выступать. Вскоре после этого Сид и Нэнси отправились в гости к родителям последней, но визит успеха не имел. Оба были законченными наркоманами, выглядели ужасно и привели респектабельное еврейское семейство в ужас и негодование .
Две другие песни, записанных Сидом одновременно с «My Way », - «Something Else» и «C’mon Everybody » - вышли синглами под вывеской Sex Pistols и стали хитами (#3 UK) . В октябре он получил от Макларена гонорар (чеком) и сумму наличными в 25 тысяч долларов: последняя в тот же день была положена в нижний ящик стола в гостиничном номере отеля . Наступил день 11 октября : Сиду и Нэнси срочно потребовалась доза. Прошёл слух о том, что деньги у них есть, и они готовы заплатить любую сумму. Известно, что в гостиничном номере у них побывали как минимум два наркодилера. Получив дозы, Сид и Нэнси впали в забытье. Сид пришёл в себя утром 12-го. Нэнси находилась в ванной: она была убита, судя по всему, его ножом. Он немедленно вызвал сначала скорую, потом полицию, а 19 октября был арестован по подозрению в убийстве . Сумма в 25 тысяч долларов из нижнего ящика стола исчезла и так никогда и не была найдена. Сам музыкант вследствие тяжёлой алкогольной и наркотической интоксикации не помнил произошедшего и вину свою категорически отрицал.
В первые же часы после произошедшего люди, знавшие Сида и Нэнси, стали выражать уверенность в том, что он не мог совершить это преступление. «Он был каким угодно, но не Vicious; собственно, под таким именем я его и не знал. Он был тихоней, очень одиноким человеком. С Нэнси они были очень чувствительной парой и прекрасно относились друг к другу. Даже в моем кабинете они не выпускали друг друга из объятий. Чувствовалось, что между ними существует сильнейшая связь» , - говорил Стэнли Бард, менеджер отеля «Челси».
Фил Стронгман в книге «Pretty Vacant: A History of Punk» утверждает, что убийцей Нэнси был, скорее всего, Рокетс Редглер , наркодилер, вышибала, актёр (и позже эстрадный комик). Он, как было достоверно установлено, находился в ту ночь рядом с Нэнси, которой принёс 40 капсул гидроморфона . Существовала также и версия, согласно которой гибель Нэнси явилась результатом неудавшегося «двойного самоубийства» .

Смерть Сида Вишеса

Сид был помещен в тюрьму Райкерс. Макларен уговорил Virgin Records выделить залоговую сумму (в 50 тысяч долларов), пообещав от Сида новый альбом. Компания Warner Bros. собрала деньги на команду адвокатов и подозреваемого выпустили под залог. 22 октября , по-прежнему в состоянии глубокого потрясения от смерти возлюбленной, Сид попытался покончить с собой. Пока он находился в больнице, за ним ухаживала мать, прилетевшая из Англии. Едва выписавшись, Сид 9 декабря ввязался в драку, разбил бутылку о голову брата Патти Смит Тодда Смита, и был арестован на 55 дней. 1 февраля он был вновь выпущен под залог и с матерью и группой друзей направился на квартиру своей новой подруги Мишель Робинсон. Здесь он принял дозу героина и потерял сознание. Присутствующие сумели привести его в чувство, после чего он принял героин вновь. «Могу поклясться, в эти минуты над ним возникла розоватая аура, - позже говорила Энн Беверли. - На утро я принесла ему чаю. Сид лежал в полном умиротворении. Я попыталась растолкать его, и тут поняла, что он холоден… И мёртв» .
Главный коронер Нью-Йорка доктор Майкл Баден (англ. Michael Baden ), проводивший вскрытие, установил, что героин, обнаруженный в его организме, был 80-процентной чистоты, в то время как обычно Вишес использовал 5-процентный раствор .
В фильме утверждалось также, что Энн Беверли незадолго до смерти будто бы признавалась, что действительно ввела сыну смертельную дозу, потому что боялась, что его осудят на долгие годы за убийство Нэнси Спанджен .

Музыкальность

Способности Вишеса как бас-гитариста оспаривались. Во время интервью для Guitar Hero III , когда гитариста Sex Pistols Стива Джонса спросили, почему он вместо Вишеса записал партии бас-гитары для , он ответил: «Сид лежал в больнице с гепатитом , он не мог сыграть, не то, чтобы он вообще мог играть» . Сид попросил Лемми , бас-гитариста Motörhead , научить его играть на бас-гитаре, со словами, «Я не умею играть на бас-гитаре», на что Лемми ответил: «Я знаю». В другом интервью Лемми сказал: «Всё это было нелегко. Он всё ещё не умел играть на бас-гитаре на момент смерти» .

Альбомы

Год Название Примечания
1979 Sid Sings Сборник любительских записей с концертов Вишеса и его друзей в сентябре 1978 г.
1998 Sid Vicious & Friends Сборник
2000 Too Fast To Live Сборник
Синглы

«My Way » (30 июня 1978)

«Something Else» (9 февраля, 1979)

«C’mon Everybody » (22 июня, 1979)

Бутлеги

My Way /Something Else/C’mon Everybody (1979, 12", Barclay, Barclay 740 509)

Live (1980, LP, Creative Industry Inc., JSR 21)

Vicious Burger (1980, LP, UD-6535, VD 6336)

Love Kills N.Y.C. (1985, LP, Konexion, KOMA)

The Sid Vicious Experience - Jack Boots and Dirty Looks (1986, LP, Antler 37)

The Idols with Sid Vicious (1993)

Never Mind the Reunion Here’s Sid Vicious (1997, CD)

Sid Dead Live (1997, CD, Anagram, PUNK 86)

Sid Vicious Sings (1997, CD)

Vicious & Friends (1998, CD, Dressed To Kill Records, Dress 602)

Better (to provoke a reaction than to react to a provocation) (1999, CD, Almafame, YEAAH6)

Steppin’ Stone (1989, 7", SCRATCH 7)

Probably His Last Ever Interview (2000, CD, OZIT, OZITCD62)

Better (2001, CD)

Vive Le Rock (2003, 2CD)

Too Fast To Live… (2004, CD)

Naked & Ashamed (7", Wonderful Records, WO-73, 2004)

Sid Live At Max’s Kansas City (LP, JSR 21, 2004)

Sid Vicious (LP, Innocent Records, JSR 23, 2004)

Sid Vicious McDonald Bros. Box (3CD, Sound Solutions, 2005)

Sid Vicious & Friends (Don’t You Gimmyyyyyyyyyyyyyyye) No Lip/(I’m Not Your, 2006)

Рост Сида Вишеса на момент смерти 188 см, масса 62 кг.

Память

Вишесу посвящена песня группы The Exploited - «Sid Vicious Was Innocent».

Песня группы Химера - «Сиду Вишезу».

Песня группы Lumen - «Сид и Нэнси».

Песня группы Йорш - «Сид и Нэнси».

Песня группы Психея - «Sid Спирс».

В песне «Форева?» российской панк-рок группы Тараканы! упоминается Сид Вишес.

Песня группы NOFX - «Sid & Nancy».

Песня группы Алиса - «Всё это рок-н-ролл» .

В песне «Харакири» панк-рок группы Гражданская оборона - "Сид Вишез умер у тебя на глазах..."

См. также

Напишите отзыв о статье "Сид Вишес"
Примечания
Комментарии
Источники
«The Filth and The Fury», St. Martin’s Press, 2000, стр. 13

(англ.) . - Предисловие к интервью с А. Паркером, автором двух книг о Вишесе. Проверено 7 октября 2009. .

(англ.) . - www.punk77.co.uk. Проверено 7 октября 2009. . Ошибка в сносках : Неверный тег : название «punk1» определено несколько раз для различного содержимого

Kit & Morgan Benson. . www.findagrave.com. Проверено 7 октября 2009. .

, The Punk Issue, март 2006, стр. 65

«The Filth and The Fury», St. Martin’s Press, 2000, стр. 41

(англ.) . - www.punk77.co.uk. Проверено 2 ноября 2009. .

, март 2006. The Punk Issue. The Year of Living Dangerously. Тед Дойл. Стр. 65

{{cite webhttps://vk.com/video?q=Punk%20Rock%20Movie&z=video1382849_159229885 | url = http://www.roomthirteen.com/cgi-bin/feature_view.cgi?FeatureID=364 | title = It’s Only Rock and Roll… Lemmy interview | accessdate = 2009-11-02 | lang = en | description = www.roomthirteen.com | archiveurl = http://www.webcitation.org/61CA5n9J6 | archivedate = 2011-08-25 }}

(англ.) . - www.imdb.com. Проверено 2 ноября 2009. .

. www.hotshotdigital.com. Проверено 13 августа 2010. .

(англ.) . - www.punk77.co.uk. Проверено 2 ноября 2009. .

. www.hotshotdigital.com. Проверено 2 марта 2010. .

. www.punk77.co.uk. Проверено 2 марта 2010. .

. www.punk77.co.uk. Проверено 2 марта 2010. .

. www.punk77.co.uk. Проверено 2 марта 2010. .

. www.chartstats.com. Проверено 8 апреля 2010. .

. www.punk77.co.uk. Проверено 8 апреля 2010. .

1979. . www.youtube.com. Проверено 8 апреля 2010. ~ 5:30]

. www.youtube.com. Проверено 8 апреля 2010.

. www.hotshotdigital.com. Проверено 3 мая 2010. .

. news.bbc.co.uk. Проверено 3 мая 2010. .

Грязь и ярость , Джулиан Темпл, 2000; «Лучшее время в группе было когда Сид только присоединился - он на самом деле решил научиться играть на бас-гитаре, вписаться и быть частью группы»

Джон Севейдж. England’s Dreaming . - Faber & Faber, 1994. - С. 194.

Литература

Паркер А. Сид Вишез: Слишком быстр, чтобы жить… / Пер. с англ. О. Андреевой. - М.: Альпина нон-фикшн, 2013. - 166 с., ил., 2500 экз. - (КонтрКультура). ISBN 978-5-91671-257-5

Ссылки

, в котором Нэнси пытается утверждать, что Сид, а не Джон был лидером группы.

Просмотр этого шаблона

Альбомы

Бутлеги

Синглы

Связанные проекты

Связанные статьи

Отрывок, характеризующий Сид Вишес
Долгие, тяжёлые дни ползли вереницей «неизвестного», а меня всё также никто не беспокоил. Ничего не менялось, ничего не происходило. Анна молчала, не отвечая на мои позывы. И я понятия не имела, где она находилась, или где я могла её искать...
И вот однажды, смертельно устав от пустого, нескончаемого ожидания, я решила наконец-то осуществить свою давнюю, печальную мечту – зная, что наверняка никогда уже не удастся по-другому увидеть мою любимую Венецию, я решилась пойти туда «дуновением», чтобы проститься...
На дворе был май, и Венеция наряжалась, как юная невеста, встречая свой самый красивый праздник – праздник Любви...
Любовь витала повсюду – ею был пропитан сам воздух!.. Ею дышали мосты и каналы, она проникала в каждый уголок нарядного города... в каждую фибру каждой одинокой, в нём живущей души... На один этот день Венеция превращалась в волшебный цветок любви – жгучий, пьянящий и прекрасный! Улицы города буквально «тонули» в несметном количестве алых роз, пышными «хвостами» свисавших до самой воды, нежно лаская её хрупкими алыми лепестками... Вся Венеция благоухала, источая запахи счастья и лета. И на один этот день даже самые хмурые обитатели города покидали свои дома, и во всю улыбаясь, ожидали, что может быть в этот прекрасный день даже им, грустным и одиноким, улыбнётся капризница Любовь...
Праздник начинался с самого раннего утра, когда первые солнечные лучи ещё только-только начинали золотить городские каналы, осыпая их горячими поцелуями, от которых те, стеснительно вспыхивая, заливались красными стыдливыми бликами... Тут же, не давая даже хорошенько проснуться, под окнами городских красавиц уже нежно звучали первые любовные романсы... А пышно разодетые гондольеры, украсив свои начищенные гондолы в праздничный алый цвет, терпеливо ждали у пристани, каждый, надеясь усадить к себе самую яркую красавицу этого чудесного, волшебного дня.
Во время этого праздника ни для кого не было запретов – молодые и старые высыпали на улицы, вкушая предстоящее веселье, и старались заранее занять лучшие места на мостах, чтобы поближе увидеть проплывающие гондолы, везущие прекрасных, как сама весна, знаменитых Венецианских куртизанок. Этих единственных в своём роде женщин, умом и красотой которых, восхищались поэты, и которых художники воплощали на веки в свои великолепных холстах.
Я всегда считала, что любовь может быть только чистой, и никогда не понимала и не соглашалась с изменой. Но куртизанки Венеции были не просто женщинами, у которых покупалась любовь. Не считая того, что они всегда были необыкновенно красивы, они все были также великолепно образованы, несравнимо лучше, чем любая невеста из богатой и знатной Венецианской семьи... В отличие от очень образованных знатных флорентиек, женщинам Венеции в мои времена не разрешалось входить даже в публичные библиотеки и быть «начитанными», так как жёны знатных венецианцев считались всего лишь красивой вещью, любящим мужем закрытой дома «во благо» его семьи... И чем выше был статус дамы, тем меньше ей разрешалось знать. Куртизанки же – наоборот, обычно знали несколько языков, играли на музыкальных инструментах, читали (а иногда и писали!) стихи, прекрасно знали философов, разбирались в политике, великолепно пели и танцевали... Короче – знали всё то, что любая знатная женщина (по моему понятию) обязана была знать. И я всегда честно считала, что – умей жёны вельмож хотя бы малейшую толику того, что знали куртизанки, в нашем чудесном городе навсегда воцарились бы верность и любовь...
Я не одобряла измену, но также, никак не могла уважать и женщин, которые не знали (да и не желали знать!) дальше того, что находилось за стенами их родной Венеции. Наверняка, это говорила во мне моя флорентийская кровь, но я абсолютно не выносила невежество! И люди, которые имели неограниченные возможности, чтобы ЗНАТЬ, но не хотели, у меня вызывали только лишь неприязнь.
Но вернёмся в мою любимую Венецию, которая, как мне было известно, должна была в этот вечер готовиться к своему обычному ежегодному празднеству...
Очень легко, без каких-либо особых усилий, я появилась на главной площади города.
Всё вроде бы было как прежде, но на этот раз, хоть и украшенная по-старому, Венеция почти пустовала. Я шла вдоль одиноких каналов не в силах поверить своим глазам!.. Было ещё не поздно, и обычно в такое время город ещё шумел, как встревоженный улей, предвкушая любимый праздник. Но в тот вечер красавица Венеция пустовала... Я не могла понять, куда же подевались все счастливые лица?.. Что произошло с моим прекрасным городом за те короткие несколько лет???
Медленно идя по пустынной набережной, я вдыхала такой знакомый, тёплый и мягкий, солоноватый воздух, не в силах удержать текущих по щекам одновременно счастливых и печальных слёз... Это был мой дом!.. Мой по-настоящему родной и любимый город. Венеция навсегда осталась МОИМ городом!.. Я любила её богатую красоту, её высокую культуру... Её мосты и гондолы... И даже просто её необычность, делая её единственным в своём роде городом, когда-то построенным на Земле.
Вечер был очень приятным и тихим. Ласковые волны, что-то тихо нашёптывая, лениво плескались о каменные порталы... И плавно раскачивая нарядные гондолы, убегали обратно в море, унося с собою осыпавшиеся лепестки роз, которые, уплывая дальше, становились похожими на алые капли крови, кем-то щедро разбрызганные по зеркальной воде.
Неожиданно, из моих печально-счастливых грёз меня вырвал очень знакомый голос:
– Не может такого быть!!! Изидора?! Неужели это и правда ты?!..
Наш добрый старый друг, Франческо Ринальди, стоял, остолбенело меня разглядывая, будто прямо перед ним неожиданно появился знакомый призрак... Видимо никак не решаясь поверить, что это по-настоящему была я.
– Бог мой, откуда же ты?! Мы думали, что ты давным-давно погибла! Как же тебе удалось спастись? Неужели тебя отпустили?!..
– Нет, меня не отпустили, мой дорогой Франческо, – грустно покачав головой, ответила я. – И мне, к сожалению, не удалось спастись... Я просто пришла проститься...
– Но, как же так? Ты ведь здесь? И совершенно свободна? А где же мой друг?! Где Джироламо? Я так давно его не видел и так по нему скучал!..
– Джироламо больше нет, дорогой Франческо... Так же как нет больше и отца...
Было ли причиной то, что Франческо являлся другом из нашего счастливого «прошлого», или просто я дико устала от бесконечного одиночества, но, говоря именно ему о том ужасе, который сотворил с нами Папа, мне стало вдруг нечеловечески больно... И тут меня наконец-то прорвало!.. Слёзы хлынули водопадом горечи, сметая стеснения и гордость, и оставляя только лишь жажду защиты и боль потерь... Спрятавшись на его тёплой груди, я рыдала, словно потерянное дитя, искавшее дружескую поддержку...
– Успокойся, мой милый друг... Ну что ты! Пожалуйста, успокойся...
Франческо гладил мою уставшую голову, как когда-то давно это делал отец, желая успокоить. Боль жгла, снова безжалостно швыряя в прошлое, которого нельзя было вернуть, и которое больше не существовало, так как не было больше на Земле людей, создававших это чудесное прошлое....
– Мой дом всегда был и твоим домом, Изидора. Тебя нужно куда-то спрятать! Пойдём к нам! Мы сделаем всё, что сможем. Пожалуйста, пойдём к нам!.. У нас ты будешь в безопасности!
Они были чудесными людьми – его семья... И я знала, что если только я соглашусь, они сделают всё, чтобы меня укрыть. Даже если за это им самим будет угрожать опасность. И на коротенькое мгновение мне так дико вдруг захотелось остаться!.. Но я прекрасно знала, что этого не случится, что я прямо сейчас уйду... И чтобы не давать себе напрасных надежд, тут же грустно сказала:
– Анна осталась в лапах «святейшего» Папы... Думаю, ты понимаешь, что это значит. А она теперь осталась у меня одна... Прости, Франческо.
И вспомнив уже о другом, спросила:
– Не скажешь ли, мой друг, что происходит в городе? Что стало с праздником? Или наша Венеция, как и всё остальное, тоже стала другой?..
– Инквизиция, Изидора... Будь она проклята! Это всё инквизиция...
– ?!..
– Да, милый друг, она подобралась даже сюда... И что самое страшное, многие люди на это попались. Видимо для злых и ничтожных нужно такое же «злобное и ничтожное», чтобы открылось всё то, что они скрывали множество лет. Инквизиция стала страшным инструментом человеческой мести, зависти, лжи, жадности и злобы!.. Ты даже не представляешь, мой друг, как низко могут пасть вроде бы самые нормальные люди!.. Братья клевещут на неугодных братьев... дети на постаревших отцов, желая поскорее от них избавиться... завистливые соседи на соседей... Это ужасно! Никто не защищён сегодня от прихода «святых отцов»... Это так страшно, Изидора! Стоит лишь сказать на кого-либо, что он еретик, и ты уже никогда не увидишь более этого человека. Истинное сумасшествие... которое открывает в людях самое низкое и плохое... Как же с этим жить, Изидора?
Франческо стоял, ссутулившись, будто самая тяжёлая ноша давила на него горой, не позволяя распрямиться. Я знала его очень давно, и знала, как непросто было сломить этого честного, отважного человека. Но тогдашняя жизнь горбила его, превращая в растерянного, не понимавшего такой людской подлости и низости человека, в разочарованного, стареющего Франческо... И вот теперь, глядя на своего доброго старого друга, я поняла, что была права, решив забыть свою личную жизнь, отдавая её за гибель «святого» чудовища, топтавшего жизни других, хороших и чистых людей. Было лишь несказанно горько, что находились низкие и подлые «человеки», радовавшиеся (!!!) приходу Инквизиции. И чужая боль не задевала их чёрствые сердца, скорее наоборот – они сами, без зазрения совести, пользовались лапами Инквизиции, чтобы уничтожать ничем не повинных, добрых людей! Как же далека ещё была наша Земля от того счастливого дня, когда Человек будет чистым и гордым!.. Когда его сердце не поддастся подлости и злу... Когда на Земле будет жить Свет, Искренность и Любовь. Да, прав был Север – Земля была ещё слишком злой, глупой и несовершенной. Но я верила всей душой, что когда-нибудь она станет мудрой и очень доброй... только пройдёт для этого ещё очень много лет. А пока тем, кто её любил, предстояло за неё бороться. Забывая себя, своих родных... И не жалея свою единственную и очень дорогую для каждого земную Жизнь. Забывшись, я даже не заметила, что Франческо очень внимательно наблюдал за мной, будто желал понять, удастся ли ему уговорить меня остаться. Но глубокая грусть в его печальных серых глазах говорила мне – он понял... И крепко обняв его в последний раз, я начала прощаться...
– Мы всегда будем тебя помнить, милая. И нам всегда будет тебя не хватать. И Джироламо... И твоего доброго отца. Они были чудесными, чистыми людьми. И надеюсь, другая жизнь окажется для них более безопасной и доброй. Береги себя, Изидора... Как бы смешно это не звучало. Постарайтесь уйти от него, если сможете. Вместе с Анной...
Кивнув ему напоследок, я быстро пошла по набережной, чтобы не показать, как больно ранило меня это прощание, и как зверски болела моя израненная душа...
Сев на парапет, я погрузилась в печальные думы... Окружающий меня мир был совершенно другим – в нём не было того радостного, открытого счастья, которое освещало всю нашу прошедшую жизнь. Неужели же люди не понимали, что они сами своими руками уничтожали нашу чудесную планету, заполняя её ядом зависти, ненависти и злости?.. Что предавая других, они погружали в «чёрное» свою бессмертную душу, не оставляя ей пути в спасение!.. Правы были Волхвы, говоря, что Земля не готова... Но это не означало, что за неё не надо было бороться! Что надо было просто сидеть, сложа руки и ждать, пока она сама когда-нибудь «повзрослеет»!.. Мы ведь не оставляем дитя, чтобы оно само искало пути в свою зрелость?.. Как же можно было оставить нашу большую Землю, не указав пути, и надеясь, что ей самой почему-то посчастливится выжить?!..
Совершенно не заметив, сколько времени прошло в раздумьях, я очень удивилась, видя, что на улице вечерело. Пора было возвращаться. Моя давняя мечта увидеть Венецию и свой родной дом, сейчас не казалась такой уж правильной... Это больше не доставляло счастья, скорее даже наоборот – видя свой родной город таким «другим», я чувствовала в душе только горечь разочарования, и ничего более. Ещё раз взглянув на такой знакомый и когда-то любимый пейзаж, я закрыла глаза и «ушла», прекрасно понимая, что не увижу всё это уже никогда...
Караффа сидел у окна в «моей» комнате, полностью углубившись в какие-то свои невесёлые мысли, ничего не слыша и не замечая вокруг... Я так неожиданно появилась прямо перед его «священным» взором, что Папа резко вздрогнул, но тут же собрался и на удивление спокойно спросил:
– Ну и где же вы гуляли, мадонна?
Его голос и взгляд выражали странное безразличие, будто Папу более не волновало, чем я занимаюсь и куда хожу. Меня это тут же насторожило. Я довольно неплохо знала Караффу (полностью его не знал, думаю, никто) и такое странное его спокойствие, по моему понятию, ничего хорошего не предвещало.
– Я ходила в Венецию, ваше святейшество, чтобы проститься... – так же спокойно ответила я.
– И это доставило вам удовольствие?
– Нет, ваше святейшество. Она уже не такая, какой была... какую я помню.
– Вот видите, Изидора, даже города меняются за такое короткое время, не только люди... Да и государства, наверное, если присмотреться. А разве же могу не меняться я?..
Он был в очень странном, не присущем ему настроении, поэтому я старалась отвечать очень осторожно, чтобы случайно не задеть какой-нибудь «колючий» угол и не попасть под грозу его святейшего гнева, который мог уничтожить и более сильного человека, чем была в то время я.
– Не вы ли, помниться, говорили, святейшество, что теперь вы будете жить очень долго? Изменилось ли что-либо с тех пор?.. – тихо спросила я.
– О, это была всего лишь надежда, дорогая моя Изидора!.. Глупая, пустая надежда, которая развеялась так же легко, как дым...
Я терпеливо ждала, что он продолжит, но Караффа молчал, снова погрузившись в какие-то свом невесёлые думы.
– Простите, Ваше святейшество, знаете ли вы, что стало с Анной? Почему она покинула монастырь? – почти не надеясь на ответ, всё же спросила я.
Караффа кивнул.
– Она идёт сюда.
– Но почему?!. – моя душа застыла, чувствуя нехорошее.
– Она идёт, чтобы спасти вас, – спокойно произнёс Караффа.
– ?!!..
– Она нужна мне здесь, Изидора. Но для того, чтобы её отпустили из Мэтэоры, нужно было её желание. Вот я и помог ей «решить».
– Зачем Анна понадобилась вам, ваше святейшество?! Вы ведь хотели, чтобы она училась там, не так ли? Зачем же было тогда вообще увозить её в Мэтэору?..
– Жизнь уходит, мадонна... Ничто не стоит на месте. Особенно Жизнь... Анна не поможет мне в том, в чём я так сильно нуждаюсь... даже если она проучится там сотню лет. Мне нужны вы, мадонна. Именно ваша помощь... И я знаю, что мне не удастся вас просто так уговорить.
Вот оно и пришло... Самое страшное. Мне не хватило времени, чтобы убить Караффу!.. И следующей в его страшном «списке» стала моя бедная дочь... Моя смелая, милая Анна... Всего на коротенькое мгновение мне вдруг приоткрылась наша страдальческая судьба... и она казалась ужасной...
Посидев молча ещё какое-то время в «моих» покоях, Караффа поднялся, и, уже собравшись уходить, совершенно спокойно произнёс:
– Я сообщу Вам, когда Ваша дочь появится здесь, мадонна. Думаю, это будет очень скоро. – И светски поклонившись, удалился.
А я, из последних сил стараясь не поддаваться нахлынувшей безысходности, дрожащей рукой скинула шаль и опустилась на ближайший диван. Что же оставалось мне – измученной и одинокой?.. Каким таким чудом я могла уберечь свою храбрую девочку, не побоявшуюся войны с Караффой?.. Что за ложь они сказали ей, чтобы заставить покинуть Мэтэору и вернуться в это проклятое Богом и людьми земное Пекло?..
Я не в силах была даже подумать, что приготовил для Анны Караффа... Она являлась его последней надеждой, последним оружием, которое – я знала – он постарается использовать как можно успешнее, чтобы заставить меня сдаться. Что означало – Анне придётся жестоко страдать.
Не в силах более оставаться в одиночестве со своей бедой, я попыталась вызвать отца. Он появился тут же, будто только и ждал, что я его позову.
– Отец, мне так страшно!.. Он забирает Анну! И я не знаю, смогу ли её уберечь... Помоги мне, отец! Помоги хотя бы советом...
Не было на свете ничего, что я бы не согласилась отдать Караффе за Анну. Я была согласна на всё... кроме лишь одного – подарить ему бессмертие. А это, к сожалению, было именно то единственное, чего святейший Папа желал.
– Я так боюсь за неё, отец!.. Я видела здесь девочку – она умирала. Я помогла ей уйти... Неужели подобное испытание достанется и Анне?! Неужели у нас не хватит сил, чтобы её спасти?..
– Не допускай страх в своё сердце, доченька, как бы тебе не было больно. Разве ты не помнишь, чему учил свою дочь Джироламо?.. Страх создаёт возможность воплощения в реальность того, чего ты боишься. Он открывает двери. Не позволяй страху ослабить тебя ещё до того, как начнёшь бороться, родная. Не позволяй Караффе выиграть, даже не начав сопротивляться.
– Что же мне делать, отец? Я не нашла его слабость. Не нашла, чего он боится... И у меня уже не осталось времени. Что же мне делать, скажи?..
Я понимала, что наши с Анной короткие жизни приближались к своему печальному завершению... А Караффа всё так же жил, и я всё так же не знала, с чего начать, чтобы его уничтожить...
– Пойди в Мэтэору, доченька. Только они могут помочь тебе. Пойди туда, сердце моё.
Голос отца звучал очень печально, видимо так же, как и я, он не верил, что Мэтэора поможет нам.
– Но они отказали мне, отец, ты ведь знаешь. Они слишком сильно верят в свою старую «правду», которую сами себе когда-то внушили. Они не помогут нам.
– Слушай меня, доченька... Вернись туда. Знаю, ты не веришь... Но они – единственные, кто ещё может помочь тебе. Больше тебе не к кому обратиться. Сейчас я должен уйти... Прости, родная. Но я очень скоро вернусь к тебе. Я не оставлю тебя, Изидора.
Сущность отца начала привычно «колыхаться» и таять, и через мгновение совсем исчезла. А я, всё ещё растерянно смотря туда, где только что сияло его прозрачное тело, понимала, что не знаю, с чего начать... Караффа слишком уверенно заявил, что Анна очень скоро будет в его преступных руках, поэтому времени на борьбу у меня почти не оставалось.
Встав и встряхнувшись от своих тяжких дум, я решила всё же последовать совету отца и ещё раз пойти в Мэтэору. Хуже всё равно уже не могло было быть. Поэтому, настроившись на Севера, я пошла...
На этот раз не было ни гор, ни прекрасных цветов... Меня встретил лишь просторный, очень длинный каменный зал, в дальнем конце которого зелёным светом сверкало что-то невероятно яркое и притягивающее, как ослепительная изумрудная звезда. Воздух вокруг неё сиял и пульсировал, выплёскивая длинные языки горящего зелёного «пламени», которое, вспыхивая, освещало огромный зал до самого потолка. Рядом с этой невиданной красотой, задумавшись о чём-то печальном, стоял Север.
– Здравия тебе, Изидора. Я рад, что ты пришла, – обернувшись, ласково произнёс он.
– И ты здравствуй, Север. Я пришла ненадолго, – изо всех сил стараясь не расслабляться и не поддаваться обаянию Мэтэоры, ответила я. – Скажи мне, Север, как вы могли отпустить отсюда Анну? Вы ведь знали, на что она шла! Как же вы могли отпустить её?! Я надеялась, Мэтэора будет её защитой, а она с такой легкостью её предала... Объясни, пожалуйста, если можешь...
Он смотрел на меня своими грустными, мудрыми глазами, не говоря ни слова. Будто всё уже было сказано, и ничего нельзя было изменить... Потом, отрицательно покачав головой, мягко произнёс:
– Мэтэора не предавала Анну, Изидора. Анна сама решила уйти. Она уже не ребёнок более, она мыслит и решает по-своему, и мы не вправе держать её здесь насильно. Даже если и не согласны с её решением. Ей сообщили, что Караффа будет мучить тебя, если она не согласится туда вернуться. Поэтому Анна и решила уйти. Наши правила очень жёстки и неизменны, Изидора. Стоит нам преступить их однажды, и в следующий раз найдётся причина, по который жизнь здесь быстро начнёт меняться. Это непозволимо, мы не вольны свернуть со своего пути.
– Знаешь, Север, я думаю, именно ЭТО и есть самая главная ваша ошибка... Вы слепо замкнулись в своих непогрешимых законах, которые, если внимательно к ним присмотреться, окажутся совершенно пустыми и, в какой-то степени, даже наивными. Вы имеете здесь дело с удивительными людьми, каждый из которых сам по себе уже является богатством. И их, таких необычайно ярких и сильных, невозможно скроить под один закон! Они ему просто не подчинятся. Вы должны быть более гибкими и понимающими, Север. Иногда жизнь становится слишком непредсказуемой, так же, как непредсказуемы бывают и обстоятельства. И вы не можете судить одинаково то, что п р и в ы ч н о, и то, что уже не вмещается более в ваши давно установленные, устаревшие «рамки». Неужели ты сам веришь в то, что ваши законы правильны? Скажи мне честно, Север!..
Он смотрел изучающе в моё лицо, становясь всё растеряннее, будто никак не мог определиться, говорить ли мне правду или оставить всё так, как есть, не беспокоя сожалениями свою мудрую душу...
– То, что являет собою наши законы, Изидора, создавалось не в один день... Проходили столетия, а волхвы всё так же платили за свои ошибки. Поэтому даже если что-то и кажется нам иногда не совсем правильным, мы предпочитаем смотреть на жизнь в её всеобъемлющей картине, не отключаясь на отдельные личности. Как бы это ни было больно...
Я отдал бы многое, если бы ты согласилась остаться с нами! В один прекрасный день ты, возможно, изменила бы Землю, Изидора... У тебя очень редкий Дар, и ты умеешь по настоящему МЫСЛИТЬ... Но я знаю, что не останешься. Не предашь себя. И я ничем не могу помочь тебе. Знаю, ты никогда не простишь нам, пока будешь жива... Как никогда не простила нас Магдалина за смерть своего любимого мужа – Иисуса Радомира... А ведь мы просили её вернуться, предлагая защиту её детям, но она никогда более не вернулась к нам... Мы живём с этой ношей долгие годы, Изидора, и поверь мне – нет на свете ноши тяжелей! Но такова наша судьба, к сожалению, и изменить её невозможно, пока не наступит на Земле настоящий день «пробуждения»... Когда нам не нужно будет скрываться более, когда Земля, наконец, станет по-настоящему чистой и мудрой, станет светлей... Вот тогда мы и сможем думать раздельно, думать о каждом одарённом, не боясь, что Земля уничтожит нас. Не боясь, что после нас не останется Веры и Знания, не останется ВЕДАЮЩИХ людей...
Север поник, будто внутри не соглашаясь с тем, что сам только что мне говорил... Я чувствовала всем своим сердцем, всей душой, что он верил намного более в то, во что так убеждённо верила я. Но я также знала – он не откроется мне, не предавая этим Мэтэору и своих любимых великих Учителей. Поэтому я решила оставить его в покое, не мучить его более...
– Скажи мне, Север, что стало с Марией Магдалиной? Живут ли ещё где-то на Земле её потомки?
– Конечно же, Изидора!.. – тут же ответил Север, и мне показалось, что его искренне обрадовала перемена темы...
Чудесная картина Рубенса «Распятие». Рядом с телом Христа (внизу) – Магдалина и его брат, Радан (в
красном), а за Магдалиной – мать Радомира, Ведунья Мария. На самом верху – Иоанн, а справа и слева от
него – двое Рыцарей Храма. Остальные две фигуры неизвестны. Возможно это были иудеи, у которых
жила семья Радомира?..
– После смерти Христа Магдалина покинула ту жестокую, злую землю, отнявшую у неё самого дорогого на свете человека. Она ушла, уводя с собой вместе малышку-дочь, которой было в то время всего-навсего четыре года. А её восьмилетнего сына тайно увезли в Испанию рыцари Храма, чтобы он, во что бы то ни стало, остался в живых и смог продолжить великий Род своего отца. Если желаешь, я расскажу тебе истинную историю их жизни, ибо то, что преподносится людям сегодня, является просто историей для несведущих и слепцов...
Магдалина со своими детьми – дочерью Радомир со своими детьми – сыном Светодаром и дочерью Вестой
и сыном. Витражи из церкви Святого Назара,
Лему, Лангедок, Франция
(St. Nazare, Lemoux, Langedoc)
На этих чудесных витражах Радомир и Магдалина со своими детьми – сыном
Светодаром и дочерью Вестой. Также, здесь видна ещё одна весьма интересная
деталь – священнослужитель, стоящий рядом с Радомиром одет в форму като-
лической церкви, что две тысячи лет назад ещё никоим образом не могло бы-
ло быть. Она появилась у священников только в 11-12 столетиях. Что, опять же,
доказывает рождение Иисуса-Радомира только в 11 веке.
Я согласно кивнула Северу.
– Расскажи, пожалуйста, правду... Расскажи мне о них, Север...
Радомир, предчувствуя свою скорую
гибель, отправляет девятилетнего
Светодара жить в Испанию... Чув-
ствуется глубокая грусть и общее
отчаяние.
Его мысли унеслись далеко-далеко, окунаясь в давние, покрытые пеплом веков, сокровенные воспоминания. И началась удивительная история...
– Как я тебе уже рассказывал ранее, Изидора, после смерти Иисуса и Магдалины, всю их светлую и печальную жизнь оплели бессовестной ложью, перенося эту ложь также и на потомков этой удивительной, мужественной семьи... На них «одели» ЧУЖУЮ ВЕРУ. Их чистые образы окружили жизнями ЧУЖИХ ЛЮДЕЙ, которые тогда уже давно не жили... В их уста вложили СЛОВА, которых они НИКОГДА НЕ ПРОИЗНОСИЛИ... Их сделали ОТВЕТСТВЕННЫМИ ЗА ПРЕСТУПЛЕНИЯ, которые СОВЕРШАЛА И СОВЕРШАЕТ ЧУЖАЯ ВЕРА, самая лживая и преступная, существовавшая когда-либо на Земле...
* * *
От автора: Прошло много-много лет после моей встречи с Изидорой... И уже сейчас, вспоминая и проживая бывшие далёкие годы, мне удалось найти (находясь во Франции) любопытнейшие материалы, во многом подтверждающие правдивость рассказа Севера о жизни Марии Магдалины и Иисуса Радомира, которые, думаю, будут интересны для всех, читающих рассказ Изидоры, и возможно даже помогут пролить хоть какой-то свет на ложь «правящих мира сего». О найденных мною материалах прошу читать в «Дополнении» после глав Изидоры.
* * *
Я чувствовала, что весь этот рассказ давался Северу очень непросто. Видимо, его широкая душа всё ещё не соглашалась принять такую потерю и всё ещё сильно по ней болела. Но он честно продолжал рассказывать дальше, видимо понимая, что позже, возможно, я уже не смогу ни о чём более его спросить.
На этом витраже Магдалина изобра-
жена в виде Учителя, стоящего над

Год	Название	Примечания
1979	Sid Sings	Сборник любительских записей с концертов Вишеса и его друзей в сентябре 1978 г.
1998	Sid Vicious & Friends	Сборник
2000	Too Fast To Live	Сборник

Некоторое время Сид рассматривался и в качестве возможного вокалиста другой новой группы, The Damned , но из списков был вычеркнут после того, как не явился на прослушивание. В те же дни он собрал скандально знаменитый сквоттер-бэнд The Flowers of Romance ; в числе участников были будущие The Slits . Ещё недавно страдавший от одиночества, Сид вдруг оказался в самом центре нового культурного движения и решил не упускать своего шанса: взяв (по примеру своего нового кумира, Ди Ди Рамона) бас-гитару, он окончательно принял образ жизни, который очень скоро привел его к трагедии .

В сентябре 1976 года Сид стал участником так называемого Первого международного панк-фестиваля , организованный Роном Уоттсом, менеджером 100 Club в содружестве с Малкольмом Маклареном. Хедлайнерами здесь были Sex Pistols , к тому времени уже имевшие репутацию новой, в высшей степени перспективной группы с потрясающим авторским дуэтом. Когда стало известно, что в программе освободилось время для ещё одного участника, двое участников Bromley Contingent - Сьюзи Сью и Стив Спанкер (Северин) - тут же предложили свои услуги, в качестве двух других участников несуществующей «группы» пригласив Сида (ударные) и Билли Айдола (гитара; место последнего тут же занял Марко Пиррони , приятель девушки по имени Сью Женщина-кошка (Soo Catwoman ), с которой также дружил Сид). Так в первый день Фестиваля Сид впервые вышел на большую сцену. Впрочем, уже на второй день он с неё «сошел», поскольку был арестован (за то, что начал бросать на сцену бутылки) и помещен в тюрьму для несовершеннолетних Ashford Remand. Выйдя из заключения, он поселился у Catwoman и стал для неё кем-то вроде телохранителя .

Приход в Sex Pistols

Тем временем Sex Pistols потеряли и второй контракт - с A&M Records ; во многом причиной тому стали потасовки, инспирированные Сидом. Свой третий контракт группа подписала с Virgin Records , но к моменту выхода «God Save the Queen » здоровье Сида ухудшилось: он успел побывать в больнице, где лечился от гепатита C. При этом две его страсти - к Нэнси и героину - нарастали неконтролируемо .

Американские гастроли

С самого начала американских гастролей Sex Pistols я не выпускал его <Сида> из поля зрения - даже в автобусе садился рядом. Всё у него было нормально, но лишь до того, как мы прибыли в Сан-Франциско. Кто-то сочтёт это простым совпадением, но стоило в нашем отеле появиться Малкольму, как Сид камнем пошёл на дно… Трагедия состояла в том, что он наивно уверовал в собственный имидж. А ведь был, в сущности, безобиден и беззащитен! Сид медленно погибал, а окружающие наслаждались зрелищем. Особенно Малкольм, полагавший, что саморазрушение есть суть поп-звёздности. Я был вне себя от бешенства: становиться поп-звёздами мы никогда и не собирались!..
Две другие песни, записанных Сидом одновременно с «My Way », - «Something Else» и «C’mon Everybody » - вышли синглами под вывеской Sex Pistols и стали хитами (#3 UK) . В октябре он получил от Макларена гонорар (чеком) и сумму наличными в 25 тысяч долларов: последняя в тот же день была положена в нижний ящик стола в гостиничном номере отеля . Наступил день 11 октября : Сиду и Нэнси срочно потребовалась доза. Прошёл слух о том, что деньги у них есть, и они готовы заплатить любую сумму. Известно, что в гостиничном номере у них побывали как минимум два наркодилера. Получив дозы, Сид и Нэнси впали в забытье. Сид пришёл в себя утром 12-го. Нэнси находилась в ванной: она была убита, судя по всему, его ножом. Он немедленно вызвал сначала скорую, потом полицию, а 19 октября был арестован по подозрению в убийстве . Сумма в 25 тысяч долларов из нижнего ящика стола исчезла и так никогда и не была найдена. Сам музыкант вследствие тяжёлой алкогольной и наркотической интоксикации не помнил произошедшего и вину свою категорически отрицал.
В первые же часы после произошедшего люди, знавшие Сида и Нэнси, стали выражать уверенность в том, что он не мог совершить это преступление. «Он был каким угодно, но не Vicious; собственно, под таким именем я его и не знал. Он был тихоней, очень одиноким человеком. С Нэнси они были очень чувствительной парой и прекрасно относились друг к другу. Даже в моем кабинете они не выпускали друг друга из объятий. Чувствовалось, что между ними существует сильнейшая связь» , - говорил Стэнли Бард, менеджер отеля «Челси».
Фил Стронгман в книге «Pretty Vacant: A History of Punk» утверждает, что убийцей Нэнси был, скорее всего, Рокетс Редглер , наркодилер, вышибала, актёр (и позже эстрадный комик). Он, как было достоверно установлено, находился в ту ночь рядом с Нэнси, которой принёс 40 капсул гидроморфона . Существовала также и версия, согласно которой гибель Нэнси явилась результатом неудавшегося «двойного самоубийства» .

Смерть Сида Вишеса

Сид был помещен в тюрьму Райкерс. Макларен уговорил Virgin Records выделить залоговую сумму (в 50 тысяч долларов), пообещав от Сида новый альбом. Компания Warner Bros. собрала деньги на команду адвокатов и подозреваемого выпустили под залог. 22 октября , по-прежнему в состоянии глубокого потрясения от смерти возлюбленной, Сид попытался покончить с собой. Пока он находился в больнице, за ним ухаживала мать, прилетевшая из Англии. Едва выписавшись, Сид 9 декабря ввязался в драку, разбил бутылку о голову брата Патти Смит Тодда Смита, и был арестован на 55 дней. 1 февраля он был вновь выпущен под залог и с матерью и группой друзей направился на квартиру своей новой подруги Мишель Робинсон. Здесь он принял дозу героина и потерял сознание. Присутствующие сумели привести его в чувство, после чего он принял героин вновь. «Могу поклясться, в эти минуты над ним возникла розоватая аура, - позже говорила Энн Беверли. - На утро я принесла ему чаю. Сид лежал в полном умиротворении. Я попыталась растолкать его, и тут поняла, что он холоден… И мёртв» .
Главный коронер Нью-Йорка доктор Майкл Баден (англ. Michael Baden ), проводивший вскрытие, установил, что героин, обнаруженный в его организме, был 80-процентной чистоты, в то время как обычно Вишес использовал 5-процентный раствор .
В фильме утверждалось также, что Энн Беверли незадолго до смерти будто бы признавалась, что действительно ввела сыну смертельную дозу, потому что боялась, что его осудят на долгие годы за убийство Нэнси Спанджен .

Музыкальность

Способности Вишеса как бас-гитариста оспаривались. Во время интервью для Guitar Hero III , когда гитариста Sex Pistols Стива Джонса спросили, почему он вместо Вишеса записал партии бас-гитары для , он ответил: «Сид лежал в больнице с гепатитом , он не мог сыграть, не то, чтобы он вообще мог играть» . Сид попросил Лемми , бас-гитариста Motörhead , научить его играть на бас-гитаре, со словами, «Я не умею играть на бас-гитаре», на что Лемми ответил: «Я знаю». В другом интервью Лемми сказал: «Всё это было нелегко. Он всё ещё не умел играть на бас-гитаре на момент смерти» .

Альбомы

Год Название Примечания
1979 Sid Sings Сборник любительских записей с концертов Вишеса и его друзей в сентябре 1978 г.
1998 Sid Vicious & Friends Сборник
2000 Too Fast To Live Сборник
Синглы

«My Way » (30 июня 1978)

«Something Else» (9 февраля, 1979)

«C’mon Everybody » (22 июня, 1979)

Бутлеги

My Way /Something Else/C’mon Everybody (1979, 12", Barclay, Barclay 740 509)

Live (1980, LP, Creative Industry Inc., JSR 21)

Vicious Burger (1980, LP, UD-6535, VD 6336)

Love Kills N.Y.C. (1985, LP, Konexion, KOMA)

The Sid Vicious Experience - Jack Boots and Dirty Looks (1986, LP, Antler 37)

The Idols with Sid Vicious (1993)

Never Mind the Reunion Here’s Sid Vicious (1997, CD)

Sid Dead Live (1997, CD, Anagram, PUNK 86)

Sid Vicious Sings (1997, CD)

Vicious & Friends (1998, CD, Dressed To Kill Records, Dress 602)

Better (to provoke a reaction than to react to a provocation) (1999, CD, Almafame, YEAAH6)

Steppin’ Stone (1989, 7", SCRATCH 7)

Probably His Last Ever Interview (2000, CD, OZIT, OZITCD62)

Better (2001, CD)

Vive Le Rock (2003, 2CD)

Too Fast To Live… (2004, CD)

Naked & Ashamed (7", Wonderful Records, WO-73, 2004)

Sid Live At Max’s Kansas City (LP, JSR 21, 2004)

Sid Vicious (LP, Innocent Records, JSR 23, 2004)

Sid Vicious McDonald Bros. Box (3CD, Sound Solutions, 2005)

Sid Vicious & Friends (Don’t You Gimmyyyyyyyyyyyyyyye) No Lip/(I’m Not Your, 2006)

Рост Сида Вишеса на момент смерти 188 см, масса 62 кг.

Память

Вишесу посвящена песня группы The Exploited - «Sid Vicious Was Innocent».

Песня группы Химера - «Сиду Вишезу».

Песня группы Lumen - «Сид и Нэнси».

Песня группы Йорш - «Сид и Нэнси».

Песня группы Психея - «Sid Спирс».

В песне «Форева?» российской панк-рок группы Тараканы! упоминается Сид Вишес.

Песня группы NOFX - «Sid & Nancy».

Песня группы Алиса - «Всё это рок-н-ролл» .

В песне «Харакири» панк-рок группы Гражданская оборона - "Сид Вишез умер у тебя на глазах..."

См. также

Напишите отзыв о статье "Сид Вишес"
Примечания
Комментарии
Источники
«The Filth and The Fury», St. Martin’s Press, 2000, стр. 13

(англ.) . - Предисловие к интервью с А. Паркером, автором двух книг о Вишесе. Проверено 7 октября 2009. .

(англ.) . - www.punk77.co.uk. Проверено 7 октября 2009. . Ошибка в сносках : Неверный тег : название «punk1» определено несколько раз для различного содержимого

Kit & Morgan Benson. . www.findagrave.com. Проверено 7 октября 2009. .

, The Punk Issue, март 2006, стр. 65

«The Filth and The Fury», St. Martin’s Press, 2000, стр. 41

(англ.) . - www.punk77.co.uk. Проверено 2 ноября 2009. .

, март 2006. The Punk Issue. The Year of Living Dangerously. Тед Дойл. Стр. 65

{{cite webvk.com/video?q=Punk%20Rock%20Movie&z=video1382849_159229885 | url = www.roomthirteen.com/cgi-bin/feature_view.cgi?FeatureID=364 | title = It’s Only Rock and Roll… Lemmy interview | accessdate = 2009-11-02 | lang = en | description = www.roomthirteen.com | archiveurl = www.webcitation.org/61CA5n9J6 | archivedate = 2011-08-25 }}

(англ.) . - www.imdb.com. Проверено 2 ноября 2009. .

. www.hotshotdigital.com. Проверено 13 августа 2010. .

(англ.) . - www.punk77.co.uk. Проверено 2 ноября 2009. .

. www.hotshotdigital.com. Проверено 2 марта 2010. .

. www.punk77.co.uk. Проверено 2 марта 2010. .

. www.punk77.co.uk. Проверено 2 марта 2010. .

. www.punk77.co.uk. Проверено 2 марта 2010. .

. www.chartstats.com. Проверено 8 апреля 2010. .

. www.punk77.co.uk. Проверено 8 апреля 2010. .

1979. . www.youtube.com. Проверено 8 апреля 2010. ~ 5:30]

. www.youtube.com. Проверено 8 апреля 2010.

. www.hotshotdigital.com. Проверено 3 мая 2010. .

. news.bbc.co.uk. Проверено 3 мая 2010. .

Грязь и ярость , Джулиан Темпл, 2000; «Лучшее время в группе было когда Сид только присоединился - он на самом деле решил научиться играть на бас-гитаре, вписаться и быть частью группы»

Джон Севейдж. England’s Dreaming . - Faber & Faber, 1994. - С. 194.

Литература

Паркер А. Сид Вишез: Слишком быстр, чтобы жить… / Пер. с англ. О. Андреевой. - М.: Альпина нон-фикшн, 2013. - 166 с., ил., 2500 экз. - (КонтрКультура). ISBN 978-5-91671-257-5

Ссылки

, в котором Нэнси пытается утверждать, что Сид, а не Джон был лидером группы.

Альбомы

Бутлеги

Синглы

Связанные проекты

Связанные статьи

Отрывок, характеризующий Сид Вишес
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.
Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.
Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…
В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d"un desastre publique, et je n"ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu"est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d"ami, mon cher. Decampez et au plutot, c"est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.
Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.
Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.
В последних числах августа Ростовы получили второе письмо от Николая. Он писал из Воронежской губернии, куда он был послан за лошадьми. Письмо это не успокоило графиню. Зная одного сына вне опасности, она еще сильнее стала тревожиться за Петю.
Несмотря на то, что уже с 20 го числа августа почти все знакомые Ростовых повыехали из Москвы, несмотря на то, что все уговаривали графиню уезжать как можно скорее, она ничего не хотела слышать об отъезде до тех пор, пока не вернется ее сокровище, обожаемый Петя. 28 августа приехал Петя. Болезненно страстная нежность, с которою мать встретила его, не понравилась шестнадцатилетнему офицеру. Несмотря на то, что мать скрыла от него свое намеренье не выпускать его теперь из под своего крылышка, Петя понял ее замыслы и, инстинктивно боясь того, чтобы с матерью не разнежничаться, не обабиться (так он думал сам с собой), он холодно обошелся с ней, избегал ее и во время своего пребывания в Москве исключительно держался общества Наташи, к которой он всегда имел особенную, почти влюбленную братскую нежность.
По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30 го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
В продолжение этих трех дней, предшествовавших пленению Москвы, все семейство Ростовых находилось в различных житейских хлопотах. Глава семейства, граф Илья Андреич, беспрестанно ездил по городу, собирая со всех сторон ходившие слухи, и дома делал общие поверхностные и торопливые распоряжения о приготовлениях к отъезду.
Графиня следила за уборкой вещей, всем была недовольна и ходила за беспрестанно убегавшим от нее Петей, ревнуя его к Наташе, с которой он проводил все время. Соня одна распоряжалась практической стороной дела: укладываньем вещей. Но Соня была особенно грустна и молчалива все это последнее время. Письмо Nicolas, в котором он упоминал о княжне Марье, вызвало в ее присутствии радостные рассуждения графини о том, как во встрече княжны Марьи с Nicolas она видела промысл божий.
– Я никогда не радовалась тогда, – сказала графиня, – когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Соня чувствовала, что это была правда, что единственная возможность поправления дел Ростовых была женитьба на богатой и что княжна была хорошая партия. Но ей было это очень горько. Несмотря на свое горе или, может быть, именно вследствие своего горя, она на себя взяла все трудные заботы распоряжений об уборке и укладке вещей и целые дни была занята. Граф и графиня обращались к ней, когда им что нибудь нужно было приказывать. Петя и Наташа, напротив, не только не помогали родителям, но большею частью всем в доме надоедали и мешали. И целый день почти слышны были в доме их беготня, крики и беспричинный хохот. Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому все, что ни случалось, было для них причиной радости и смеха. Пете было весело оттого, что, уехав из дома мальчиком, он вернулся (как ему говорили все) молодцом мужчиной; весело было оттого, что он дома, оттого, что он из Белой Церкви, где не скоро была надежда попасть в сраженье, попал в Москву, где на днях будут драться; и главное, весело оттого, что Наташа, настроению духа которой он всегда покорялся, была весела. Наташа же была весела потому, что она слишком долго была грустна, и теперь ничто не напоминало ей причину ее грусти, и она была здорова. Еще она была весела потому, что был человек, который ею восхищался (восхищение других была та мазь колес, которая была необходима для того, чтоб ее машина совершенно свободно двигалась), и Петя восхищался ею. Главное же, веселы они были потому, что война была под Москвой, что будут сражаться у заставы, что раздают оружие, что все бегут, уезжают куда то, что вообще происходит что то необычайное, что всегда радостно для человека, в особенности для молодого.
31 го августа, в субботу, в доме Ростовых все казалось перевернутым вверх дном. Все двери были растворены, вся мебель вынесена или переставлена, зеркала, картины сняты. В комнатах стояли сундуки, валялось сено, оберточная бумага и веревки. Мужики и дворовые, выносившие вещи, тяжелыми шагами ходили по паркету. На дворе теснились мужицкие телеги, некоторые уже уложенные верхом и увязанные, некоторые еще пустые.
Голоса и шаги огромной дворни и приехавших с подводами мужиков звучали, перекликиваясь, на дворе и в доме. Граф с утра выехал куда то. Графиня, у которой разболелась голова от суеты и шума, лежала в новой диванной с уксусными повязками на голове. Пети не было дома (он пошел к товарищу, с которым намеревался из ополченцев перейти в действующую армию). Соня присутствовала в зале при укладке хрусталя и фарфора. Наташа сидела в своей разоренной комнате на полу, между разбросанными платьями, лентами, шарфами, и, неподвижно глядя на пол, держала в руках старое бальное платье, то самое (уже старое по моде) платье, в котором она в первый раз была на петербургском бале.

Год	Название	Примечания
1979	Sid Sings	Сборник любительских записей с концертов Вишеса и его друзей в сентябре 1978 г.
1998	Sid Vicious & Friends	Сборник
2000	Too Fast To Live	Сборник

После ужасной смерти солиста группы «Секс — пистолс», 21-летнего Сида Вишеса музыкальные фанаты громогласно объявили о кончине рок-н-ролла. Как же смог стать легендой рока парень, который не умел толком ни играть, ни петь и сочинил всего одну малоизвестную песню? Нонсенс!

Наверное, разгадка в том, что Сид Вишес как никто воплотил в себе девиз рокеров: «Живи быстро И умри молодым». Сид Вишес (настоящее имя — Джон Саймон Ричи) родился в Лондоне в 1957 году. Здоровье он не берег смолоду, и в том большая заслуга его матери Энн. Она была хиппующей особой и сама подсадила сына на наркотики.

Один из друзей Сида, под впечатлением нравов в семье Ричи, потом сказал: «Мне было 16 лет, а в таком возрасте мама — это человек, который оставляет тебе ужин в духовке, а не шприц, которым сама пользовалась…»

Ничего удивительного, что Сид в 17 лет оставил родительский дом и пошел бродяжничать со сквоттерами — так в Англии называют людей, захватывающих пустующие дома. Пьянки
и наркотики он пытался совмещать с музыкой, играл на ударных в рок-группах. У его друзей-сквоттеров тогда начиналось увлечение панк-роком, которым он загорелся. Панк, музыка бродяг и гопников (само слово punk означает подонок), оказался для Сида близким по духу.

Причиной взлета популярности панк-рока в целом и Сида Вишеса в частности можно назвать то, что к середине 1970-х бунтарями осталась только хулиганствующая молодежь с бедных городских окраин. Ей нужна была не красивая музыка, а такая же, как они, хулиганская. И лучшим воплощением их чаяний стала группа «Секс пистолс» («Сексуальные
пистолеты»).

Секс пистолс

Эта группа, несмотря на свой бунтарский камуфляж, являлась чисто коммерческим проектом. Малькольм Макларен был совладельцем магазина одежды для городской бедноты. А когда он стал продюсером «Секс пистолс», то с помощью этой группы начал продвигать новую линию антимодной эпатажной одежды. Музыканты выступали в эксклюзивном рванье, дизайн которого разрабатывался компаньоном Макларена. А на голове носили внешне неряшливые, но стильные прически — волосы в беспорядке зачесывались вверх.

«Антимузыке» группы соответствовал антимодный стиль одежды ее участников, и все это дополнялось сценическим образом музыкантов — плохих парней и отпетых хулиганов. Их антимузыка действовала на зрителей так, что у тех выплескивалась наружу вся их злость. От игры «Секс пистолс» в зале то и дело происходили драки, а когда музыканты устроили мат-перемат во время выступления в ток-шоу на телевидении, то телезрители пинали и разбивали телевизоры.

Скандалы придали «Секс пистолс» популярность, но для популярного взлета им чего-то не хватало. И тогда Макларен для усиления шокового воздействия на публику взял в группу имеющего отвратительную репутацию Сида Вишеса. По словам Макларена, Сид Вишес абсолютно не умел играть на гитаре, но его сумасшедшие поступки идеально согласовывались с имиджем группы. До этого Вишес уже отличился тем, что избил одного журналиста велосипедной цепью, а за участие в драке в «Клубе 100» посидел в КПЗ и получил запрет на дальнейшее посещение клуба.

Теперь же ему было предложено этот клуб не посещать, а выступать в нем на сцене. Сид Вишес тут же стал самым ярким персонажем «Секс пистолс» — и ходячим скандалом. На сцене он практически только делал вид, что играл. Операторы убавляли до минимума звук его бас-гитары, чтобы он не звучал диссонансом. Зато Сид Вишес солировал, когда резал себя битыми бутылками, обрызгивая кровью зрителей, и когда оскорблял публику, провоцируя ее на драки. Его поведение шокировало, но при этом вызывало к нему огромный интерес.

Доходяга с полусгнившими зубами, Сид Вишес обладал смазливой внешностью юного беспризорника, что привлекало к нему девичьи симпатии. В глазах многих задиристость делала его героем, хотя драчуном он был таким же, как музыкантом. И бывал неоднократно бит, в частности известными рокерами Полом Уэллером, Дэвидом Ковердейлом, Джоном Робертсоном. Но именно он, а не они, стал звездой и культовой фигурой в роке.

Вершиной концертной деятельности «Секс пистолс» стали их гастроли в США. Там Сид Вишес разошелся вовсю — постоянно задирая зрителей, а одного даже огрел бас-гитарой.
Однако несмотря на скандалы и драки, десятки тысяч американцев приходили посмотреть на легенд панк-рока. Но эти гастроли словно бы вытянули из «Секс пистолс» все жизненные соки.

В январе 1978 года группа распалась. Сид Вишес попытался выстраивать собственную музыкальную карьеру, а помогала ему в этом его подруга Нэнси Спанджен, ставшая его продюсером. Но беда в том, что оба к тому времени уже были законченными наркоманами. В октябре 1978 года Сид и Нэнси прилетели в Нью-Йорк и остановились в отеле «Челси», в № 100. Тут же среди местных драгдилеров прошла информация, что два нарика из «сотого» в «Челси» ищут дозу и за ценой не постоят. Известно, что 11 октября в номере у Сида и Нэнси побывали по меньшей мере два драгдилера.

А когда утром 12 октября Сид Вишес проснулся и, едва что-либо соображая после ночной наркотической оргии, зашел в ванную, то обнаружил там в луже крови Нэнси Спанджен — единственного человека на свете, которого он любил. Из ее живота торчала ручка ножа с выгравированным на ней ягуаром. Этот нож Нэнси подарила Сиду. На допросах Вишес твердил полиции, что находился под кайфом и ничего не помнит.

Правда, уже после его смерти появилось свидетельство, что на самом деле он все помнил, и очень хорошо. Помощник Макларена сделал аудиозапись признания Сида, который говорил: «Той ночью опять кончились наркотики. Помню, я бродил по коридору и кричал: «Дайте мне дозу». Какой-то ниггер ударил меня по лицу и сломал нос. Я вернулся в номер, а Нэнси, которой тоже надо было уколоться, не выдержала и тоже ударила… по носу! Было очень больно! Рядом на столике лежал нож. Я схватил его и пырнул ее в живот. Инстинктивно. Мы даже не поссорились, даже обнялись. Она не должна была умереть, от таких ран не умирают, если не вытаскивать нож. Но Нэнси вытащила, а я не мог позвать на помощь — отключился».

Сид Вишес был арестован по подозрению в убийстве Спанджен и провел в тюрьме 55 дней. Эти дни стали для него адом. И не только потому, что, по непроверенным слухам, в тюрьме его били и насиловали зеки, а из-за отсутствия героина. Но зато у Сида Вишеса были хорошие адвокаты, они сумели напустить тумана про драгдилеров. В частности, под подозрение попал Рокетс Редглер, который ночью принес Нэнси 40 капсул гидроморфона.

Версии, что убийца — один из драгдилеров, способствовало и то обстоятельство, что из номера гостиницы пропал чек на 25 тысяч долларов, который Сид Вишес получил в качестве гонорара и положил в нижний ящик стола.

Сид Вишес — смерть

Итак, в виновности Вишеса возникли сомнения, и его выпустили под залог в 50 тысяч долларов, который заплатил Макларен. У ворот тюрьмы Сида встречала его мать Энн Беверли. Со слов очевидцев, на пути домой он то и дело ее спрашивал: — Ты достала? Мам, ты достала?

Речь шла о дозе героина, вколоть которую не мог дождаться Сид Вишес. Вообще-то, мать хотела устроить праздник в честь его освобождения и организовала небольшую вечеринку в квартире у Мишель Робинсон, с которой Сид жил после смерти Нэнси. Но праздник не задался. На вечеринке Сид чуть не скончался от передоза. И хотя он пришел в себя, гости поспешили уйти. Ночью Сид стал уговаривать Мишель сделать ему укол героина. Та отказалась, а чтобы избежать его назойливых просьб, вышла из спальни и рассказала обо всем Энн Беверли.

Мама отправилась в комнату к сыну и там по доброте душевной приготовила ему дозу героина. На следующее утро, 2 февраля 1979 года Сид Вишес был обнаружен в своей постели
мертвым. Смерть 21-летней рок-звезды наступила от передозировки. В шприце, которым был сделан смертельный укол Вишесу, был обнаружен героин 80-процентной чистоты, в то время как Сид обычно обходился 5-процентным.

Смерть настигла Сида Вишеса в собственной постеле

Как сказал один из экспертов, этой дозой можно было убить двоих. По распространенной версии, мать Вишеса вколола сыну смертельную дозу, чтобы избавить его от пожизненного тюремного заключения за убийство Нэнси.

А потом Энн Беверли уронила урну с прахом в лондонском аэропорту Хитроу, и все ее содержимое ушло в вентиляционную систему. Так что авиапассажиры в Хитроу до сих пор верят, что дышат воздухом с частичками Сида Вишеса.

Басс-гитарист одной из самых недолговременных, но легендарных групп от панк-рока - Sex Pistols. Истинный гуру панк-рок философии No Future (в переводе на русский "Нет будущего"), публично заявивший, что не доживет до 25 лет, и это его сознательный путь...

В 1957 году в Лондоне, стараниями охранника Букенгемскогго Дворца и девушки-джанки без определенного занятия, с пристрастием к героину, на свет неожиданно появился Саймон Риччи.

К 15 годам, окончив среднюю школу, невинно-застенчивый и ранимый Саймон не желал и просто не был способен заниматься ничем, кроме того, что ему действительно нравилось. Результатом стало его поступление в некий колледж (аналог отечественного ПТУ), где он ничего особенно не делает, зато находит похожего на себя робкого, красноволосго интроверта по имени Джон Лайден(более известного впоследствии как Джонни Роттен, вокалист Sex Pistols). Подружившись, они много времени проводят вместе, прогуливая занятия, обсуждают нелепость школьной системы, направленной на усреднение всех и подавление индивидуальности в человеке, фальшь и несправедливость привычного мироустройства, а вместо практических планов на будущее они слушают рок’н’рольные пластинки, тусуются в сквотах, пьют пиво и формируют свое представление о реальности.

В 17 лет, после ссоры с матерью, Вишез начинает самостоятельную жизнь и оседает в одном из дружеских сквотов, которые стали настоящими инкубатором панк-движения в Англии.

В 20, твердо решив стать музыкантом, провел целую ночь в кровати с басс-гитарой, стараясь научиться на ней играть, слушая пластинки Ramones и подражая их стилю К утру Вишез научился извлекать мощный и жесткий саунд, недостаточно музыкальный для любой полу-профессиональной группы, но достаточно агрессивный и напористый для панк-рока. И спустя пару месяцев выходит на газон Букимнегского дворца, чтобы в составе Sex Pistols подписать очередной супер-недолгосрочный контракт.

За считанные недели своего существования Sex Pistols стали врагами общества №1 в Англии. Отчаянная злость самих участников, множилась за счет стереотипного отношения, провокаций и подстрекательств со стороны СМИ.

Январь 1978 года – последняя глава в истории группы; турне-апокалипссис по городам юга Америки начинается драками с ковбоями, заканчивается передозом Сида и бесповоротным развалом группы

февраль 1979 года - после 55 дневного ареста Сид выходит из тюрьмы, и уже на следующий день в результате очередной героиновой передозировки умирает. Ему было 23 года.

«Я не порочный человек сам, правда. Я считаю, что я добрый. Я люблю свою маму. Она понимает меня и она рада, что я нашел в жизни то, что мне нравится. В общем, я буду продолжать оставаться собой, пить, есть хорошую еду, иметь девушек. Не просто одну постоянную подругу, почему люди всегда хотят обладать друг другом? Возможно, я умру раньше, чем мне будет 25. Но я хочу прожить свою жизнь так, как я хочу».